Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Королева Монпарнаса: К столетию со дня рождения КикиВедущий Иван ТолстойДиана Харазова: 1925-й год. Знаменитый танцевальный зал Монпарнаса "Бюлье". По большой лестнице, не спеша, спускается Кики, оставляя на каждой ступеньке какую-нибудь часть своего костюма. Когда ступеньки кончаются, на ней нет ничего, кроме диадемы из страусиных перьев. Посетители в восторге. Таким изяществом обладает только монпарнасская знаменитость - Кики. На фасаде отеля «Истрия» на улице Кампань-Премьер висит мемориальная доска с именами знаменитых клиентов. Среди них - «Кики с Монпарнаса, натурщица и вдохновительница». Подруга художников, сделавших 20 век, она и сама его сделала. Эрнест Хемингуэй, например, считал, что её влияние было сильнее, чем у английской королевы Виктории. Кики - символ и легенда Монпарнаса. В начале 20 века парижские художники потянулись с северной окраины города, с Монмартра, к югу, на многообещающий Монпарнас. Леонид Гержой: Здесь незадолго перед Первой мировой войной образовались всевозможные общины живописцев со всего света. В тихих кварталах нищие художники находили приют за копеечной чашкой кофе в «Ротонде» Виктора Либиона, где позволялось пощипывать бесплатный свежий багет и листать газеты со всего мира; мамаша Розали могла в своей забегаловке задарма налить тарелку супа изголодавшемуся Модильяни, Шагалу, Кислингу. А благодетель папаша Буше на собственные деньги построил многоэтажное общежитие, названное Улеем. Стараниями этих мудрых и щедрых людей Монпарнас стал домом для художников. Диана Харазова: Когда началась Первая мировая война, ушли воевать монпарнасские знаменитости - художник Моисей Кислинг, поэт Макс Жакоб, и возвращались далеко не все: знаменитый поэт-сюрреалист Гийом Аполлинер был ранен, потом заболел смертельной «испанкой», косившей в 1918-м всех без разбору, а Блез Сандрар, поэт и художник, потерял в бою руку... Послевоенный Монпарнасс уже не тот, и хотя жизнь налаживалась, во всем проявлялись другие правила. В Европу хлынули доллары из неразрушенной Америки. Монпарнасская богема быстро обретала признание у новых заокеанских покупателей. Художники богатели, наступали райские времена - Пабло Пикассо, например, переехал в дом с лифтом, к вздорожавшим полотнам Марка Шагала было не подступиться, Кислинг коллекционировал автомобили. А бедствовали те, кто пил: Хаим Сутин сидел без денег; успешный во всех отношениях Амедео Модильяни пропивал всё, даже те 200 франков, что ежемесячно присылала его мать. Леонид Гержой: Монпарнас наводнили туристы. Всем находилось занятие, в культуре наступила эпоха «золотых двадцатых годов». Моды, звезды эстрады сменяют друг друга с неимоверной быстротой. Любимое развлечение - кабаре с песенками и скетчами, легкомысленными танцами и молодой мечтой о съемках в кино. Почти как в знаменитом фильме Боба Фосса «Кабаре» - где берлинская Лайза Минелли весьма напоминает парижскую Кики. Кики родилась в Бургундии сто лет назад, в 1901 году - от типографской наборщицы и пришлого угольщика. Ее настоящее имя Алиса, фамилия, которую она носила по матери - Прэн, чтобы не вспоминать о беглом отце Максиме Легро. Все ее братья и сестры были незаконнорожденные, все от разных отцов, и будущая знаменитость с 12 лет трудилась то в типографии, то у переплетчика, иногда тачала солдатские сапоги, временами пекла хлеб. Но в один прекрасный день она бросила всю эту опостылевшую работу и пошла позировать скульптору. Проведав о том, что её дочь раздевается при мужчинах, мать прокляла Кики, которой не исполнилось тогда ещё и шестнадцати. Её любовник, никому сейчас не известный художник, если ей не удавалось заработать денег, бил её и заставлял идти на панель. Но Кики проституткой не стала, разве что один раз, боясь вернуться без денег, она за три франка обнажила грудь перед гадким вокзальным стариком. А до славы оставалось немного. Диана Харазова: Первым проблеском в её жизни стал роман с польским художником Морисом Менжинским. «Роскоши не было, - вспоминала Кики, - но мы были сыты». А туфли на три размера больше - пустяки! Она подружилась со многими художниками из «Ротонды» и других кафе и поняла, что нашла свою среду. Однажды в «Ротонде» ее заметил загорелый и веселый Моисей Кислинг. «Что это за новая шлюха?» - поинтересовался он. Кики ловко ему ответила, он почуял родственную душу, и в тот же вечер она уже позировала ему. А затем были сеансы у Фуджиты, Модильяни, Сутина, Фриеза, Дерена, Пикассо - у всех знаменитостей Монпарнаса. Каждый схватывал что-то от её богатой натуры. Она сделалась парижской моделью номер один. Не то, чтобы не было равных ей в красоте - с ней было весело, и Кислинг захлёбывался от хохота, когда она, развлекая его за мольбертом, передразнивала оперных певцов или целый оркестр. Вероятно, тогда и пришла ей мысль петь в кабаре. Илья Эренбург вспоминал в книге «Люди, годы, жизнь»: Эренбург: «Караваны туристов превратили Монпарнас в район ночных развлечений. В «Сигаль», «Жокее» танцевали до утра, а красавица Кики с глазами совы печально пела скабрезные песни, особенно выделяя непристойности. Распевая, она опускала голову и раскачивала ею в такт из стороны в сторону. Движения её были точные и законченные. Она слегка поводила бедрами, медленно, почти незаметно. На ней всегда была шаль, она подчеркивали плавность и тягучесть её движений». Диана Харазова: Мягко улыбаясь, она пела свой коронный номер: народную песенку, но с новыми словами монпарнасского поэта Десноса: «Девушки из Камаре уверяют, что все они девственницы, но ...». Богатый Париж хлынул в «Жокей». Напевшись, Кики собирала деньги с клиентов, бродя по залу со шляпой одного из посетителей, «одолженной» в раздевалке. Пела она и в знаменитом «Быке на крыше», и здесь прославленный Жан Кокто подарил ей ожерелье, достойное королевы. Она и была неоспоримой королевой кафе. Назовите любое знаменитое имя тех лет - Эрнест Хемингуэй, Марсель Дюшан, Фернан Леже - все были от нее в восторге, ценили ее артистизм, талант рассказчицы и наряды, которые она мастерила всегда сама. Добавьте к этому ее лицо, обладавшее тем чудесным свойством, что новый макияж и смена прически делали Кики неузнаваемой. Могли ли пройти мимо люди с фото- и кинокамерами? Леонид Гержой: В 1921 году на Монпарнасе поселились два друга - фотограф, художник и кинематографист Ман Рэй и художник-дадаист Марсель Дюшан (тот, что в свое время подрисовал усики Джоконде и выставил перевернутый унитаз с подписью «Фонтан»). Роман Ман Рея с Кики стал началом ее большой славы: она была главной моделью в его фотоэкспериментах, которые Рей называл рейографией (соединяя свою фамилию со словом «луч») или называл дада-графией. Получив поддержку поэта, сценариста, художника Жана Кокто, Ман Рей быстро занял одно из важнейших мест на Монпарнасе. Его шумные ссоры с Кики разносились по всем кафе перекрестка Вавен. Быть сфотографированным Ман Реем - значило стать посвященным в парижскую знать. В 1924 году Ман Рей сделал один из самых известных снимков в истории фотоискусства - коллажное изображение Кики под сюрреалистическим названием «Скрипка Энгра». Диана Харазова: Монпарнасские мастера были и первыми экспериментаторами в кино, а Кики стала одной из первых звезд экрана. Фернан Леже предлагал снимать фильмы, лишенные предварительного сценария, скрепляя картину «сочетанием ритмических образов». Эзра Паунд использовал в съёмках призматические линзы, дробящие лицо Кики на отдельные фрагменты: в кадрах мелькали ее глаза и рот, винные бутылки сменялись геометрическими фигурами, прыгала мебель и марионеткой дергался Чарли Чаплин. Ленты длинными не были (минут 15-20) и назывались в духе сюрреалистического времени: «Механический балет», «Бесчеловечный», «Возвращение к разуму». Имя Кики отныне прочно связалось с техническим и эстетическим поиском в визуальных искусствах, а кадр из фильма «Звезда Моря» - Кики с розой в зубах - разошелся тиражом 300 000 экземпляров. Она сама шила себе наряды и чужому вкусу подчиняться не любила. В один прекрасный день, когда Ман Рэй подарил ей два исключительно дорогих платья от Шапьярелли, она, не задумываясь, разрезала их пополам и моментально сшила разные половинки. Ее фантазия не ограничивалась нарядами, румянами на коленях или четырьмя оттенками зеленых теней для глаз. Кики была еще и художницей. В 1927 году приятели решили устроить ее выставку. В предисловии к напечатанному каталогу поэт Робер Деснос воскликнул: Диктор: «У тебя, моя дорогая Кики, такие красивые глаза, что мир увиденный ими, прекрасен». Диана Харазова: На выставке был «весь Монпарнас», и газеты объявили ее самым успешным вернисажем года. Кики была в отличной форме и, не задумываясь, заявила министру внутренних дел Альберу Саро, собирателю и другу многих художников: Диктор: «Парень ты неплохой, но дурацкие твои министры здесь ни к чему. Давай, живи с нами, будешь мне позировать». Диана Харазова: В конце 20-х Ман Рей уговорил ее взяться за мемуары. Она и это сделала с блеском. Когда «Мемуары Кики» с восторженным предисловием Эрнеста Хемингуэя вышли из печати, тысячи поклонников осадили книжный магазин на бульваре Распай: за тридцать франков был обещан экземпляр мемуаров, автограф и поцелуй Кики. Английские и американские издатели бросились с предложениями перевода и наилучших гонорарных условий. В 1929 году в Париж приехал Сергей Эйзенштейн, и хотя французы согласились на его лекцию в Сорбонне, в показе его лент было отказано. И тут Кики не задержалась со своими вполне левыми репликами: Диктор: «Правительства осознали невероятную силу творчества. Фильмы Эйзенштейна запрещены, потому что они опасны, опасна сила правды. Его гений вызывает страх у робких и восхищает тех, кто любит кино». Леонид Гержой: Каждое высказывание, каждое движение Кики подхватывалось и запечатлевалось. Анри Брока, издатель богемно-артистического журнала «Париж Монпарнас» посвящал ей целые страницы, а во время гала-вечера всей монпарнасской братии на улице Гетэ (улице Веселья), Кики под восторженные возгласы была избрана Королевой Монпарнаса. Диана Харазова: Трудно сказать, какого признания она добилась бы в дальнейшем, но грянул тот самый кризис 1929 года, похоронивший под собою всю художественную жизнь Европы и Америки. Рухнули огромные состояния, почти вся монпарнасская колония американцев - 25-30 тысяч человек - отправилась на родину. Лишившись пенсий, потеряв контракты и другие возможности заработка, оставшись без куска хлеба, некоторые записались в безработные, другие гонялись за случайной удачей, чтобы не погибнуть с голоду. Минуло то время, когда туристы устраивали бури и веселые оргии в кафе на перекрестке Вавен. Парижу стало не до Кики. Она, правда, по-прежнему пыталась петь перед редкими посетителями. Кое-как зарабатывала на вино и наркотики. Те двадцать лет, что предстояло ей прожить, - заполнены пустотой. Об этих годах никто не вспоминает. Кто-то видел ее после Второй мировой войны: еле передвигая опухшие ноги, спившаяся, похожая на отравленную цыганку, бродила она в «Куполе» от столика к столику, навязываясь погадать. Она умерла в пятьдесят лет, и похороны ее походили на грустное карнавальное шествие: ленты с надписями, золотые венки от кафе и ресторанов - «Жокея», «Дома», «Куполя» - этапы её легкой жизни. Но из друзей-художников, провожавших ее на нищенское кладбище Тиэ, пришел один лишь сентиментальный японец - Цугухару Фуджита. Простая правда последних лет Кики не затмила для него ее чудного мифа. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
