Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Поверх барьеровЗаговор аптекарейАвтор программы Марина ЕфимоваМарина Ефимова: Из тех наших слушателей, кто смотрел увлекательный американский детектив 1993 года "Беглец" не все, думаю, обратили внимание, из-за чего убили красавицу жену доктора Кимбелла. Кто и почему хотел впутать в преступление знаменитого хирурга, которого обаятельно играет Гаррисон Форд и весь фильм безуспешно ловит еще более обаятельный шериф Томми Ли Джонс. А убийство это было заказано гигантской фармацевтической фирмой, создавшей новое лекарство. Лекарство должно принести фирме миллиарды, но хирург Кимбелл собрался представить контрольной комиссии доказательство того, что у этого лекарства чудовищные побочные эффекты. Оно разрушает печень больного. Тогда другой врач, подкупленный фирмой, подменяет образцы, подготовленные Кимбеллом, а самого хирурга упекают в тюрьму. Фильм "Беглец" не основан ни на каком реальном преступлении реальной фармацевтической компании. Но, как и многие голливудские фильмы, он является отражением общественного мнения об этих фирмах. Почему же создалось такое мнение? Отчасти, на этот вопрос дает ответ недавняя статья в журнале "Тайм", которую автор назвал "Цены, от которых кровь идет из носа". Диктор: За один только последний год цена на патентованные лекарства в Америке выросла на десять с половиной процентов, то есть, в три раза больше, чем инфляция. Новое, многообещающее антираковое лекарство "Гливек" будет стоить больному 2 400 долларов в месяц. 30 000 в год - размер средней годовой зарплаты. Дошло до того, что управление по контролю за пищевыми продуктами и лекарствами "Фуд энд драг администрэйшн" обратилось к фармацевтическим фирмам с настоятельной просьбой немедленно перевести вполне безопасные и крайне необходимые лекарства против аллергий в разряд таких, которые можно купить без рецепта, что сразу в несколько раз снизит их цену. Декан медицинской школы Йельского университета сказал корреспондентам журнала "Тайм": "Цены на лекарства - это тот сектор нашей медицины, который абсолютно вышел из-под контроля". Марина Ефимова: В нашей передаче участвует представитель менеджмента больничных аптек Джон Сантел. Мистер Сантел, я понимаю, что рыночные цены складываются своим естественным путем. Но в случае появления каких-то жизненно важных лекарств, от диабета, от СПИДа, от рака, может ли правительство осуществить некоторый контроль над ценами? Джон Сантел: Нет. Наше правительство может взять на себя и берет покрытие расходов на лекарства для определенных групп населения. Как известно, созданы правительственные программы, помогающие малоимущим, - "Медикейд" и "Медикэр". И для этих организаций правительство может попросить у фармацевтических фирм скидку на все или на некоторые виды лекарств. Но эта поблажка достигается только путем переговоров. Марина Ефимова: Хорошо, такое положение было в Америке всегда. Тогда почему цены резко пошли вверх именно сейчас? Джон Сантел: Эта ситуация ухудшилась потому, что создание новых лекарств требует все больших вкладов - биотехника, генная терапия - на все это тратятся огромные деньги. Второй мощный расход, который несут фармацевтические фирмы, это траты на рекламу. Ведь лекарства сейчас предлагаются не только врачам, но и публике. На радио и телерекламу за последние 10 лет ушли гигантские деньги. Марина Ефимова: А зачем, собственно, реклама? Ведь речь, в основном, идет о лекарствах, которые можно купить только по рецепту врача? Джон Сантел: Потому, что в этой стране пациент может прийти к своему врачу и попросить его выписать именно то лекарство, рекламу которого он видел по телевидению. За последние 10 лет фармацевтические фирмы убедились, что реклама дала большое увеличение спроса на новые лекарства. Марина Ефимова: Другие причины и аспекты роста цен рассматривает профессор Рейнтхарт, профессор Принстонского университета, один из ведущих специалистов по экономике медицины. Профессор Рейнтхарт: Это началось в начале 90-х, когда частные страховые компании взяли на себя оплату лекарств. До этого, за лекарства все американцы платили аптекарям из своего кармана так же, как они платили за бутылку кока-колы. Соответственно, они тратили деньги осторожно и покупали минимум лекарств. Только необходимые. Но когда лекарства стали оплачивать страховые компании, вдруг оказалось, что всем нужны груды лекарств. Общие расходы на лекарства увеличились не только из-за выросших цен, но и из-за того непомерного количества лекарств, которое потребляется американцами. Марина Ефимова: Профессор Рейнхарт, но ведь то же самое может происходить и с фирмами. Зная, что в большинстве своем за лекарства платят не больные из своего кармана, а богатые страховые компании, фирмы стали под разными предлогами задирать цены. Профессор Рейнхарт: Насчет ценообразования надо рассуждать очень осторожно, потому что большинство старых лекарств продается по прежним, небольшим ценам. Они выросли, может быть, на 3-4 процента. Непомерны только цены новых или обновленных лекарств. Среди этих обновленных лекарств одни действительно намного лучше старых, другие дают едва заметное улучшение, да и то спорное. Но, в любом случае, они будут стоить в несколько раз больше, чем старые средства. Марина Ефимова: Когда газеты пишут, что лекарство от рака будет стоить 2 500 долларов в месяц, поневоле с благодарностью вспоминаешь первых изготовителей пенициллина, которые работали в Америке и которые отказались брать патент. Пенициллин, с самого начала, был дешевым и доступным лекарством, потому и спас столько жизней. Профессор Рейнхарт: Конечно, в экстренных случаях, таких, как война, правительство полностью берет на себя контроль над производством и ценой лекарств. Но в мирное время американцы этого не хотят. Во-первых, они во всем и всегда опасаются контроля правительства. А во-вторых, в случае контроля за ценами доходы фармацевтических фирм снизятся, и они замедлят исследования и производство новых лекарств. Конгресс потому так опасается снижать доходы фармацевтических компаний, что именно они оплачивают львиную долю медицинских исследований. Они тратят на это около 25 миллиардов долларов в год. А американцы ничего так не любят, как новшества. Раз это новое, даже если оно не лучше, чем старое, мы это покупаем. Марина Ефимова: Честно сказать, я думаю, что эта любовь к новому умело подогревается рекламой фармацевтических фирм. Профессор Рейнхарт: Понимаете, для европейцев смерть - это естественный исход жизни. Американец же, в душе полагает, что смерть это лишь один из возможных исходов. Мы уверены, что в принципе, мы бессмертны и умираем только потому, что принимаем мало лекарств. Марина Ефимова: В старом мюзикле Мэри Поппинс поет: "Ложка сахара поможет проглотить любое лекарство". Сейчас чего только ни придумали, чтобы его легче и охотнее глотали! Желатиновые капсулы, карамельные скорлупки, идеальную для глотания форму, лекарства, которые можно жевать, сосать, лекарства в виде фигурок животных. И каждое такое удобство прибавляет к стоимости лекарства 5, 10, 20 долларов. Несколько месяцев назад в американской и мировой печати разразился скандал с лекарствами против СПИДа. Их цена - 1000 долларов в год на человека, зараженного вирусом ВИЧ. В бедных странах Африки, где СПИД бушует вот уже 20 лет, люди были не в состоянии эти лекарства покупать. Без лечения СПИД стал поголовной эпидемией. В некоторых африканских странах болезнь поразила 40 процентов населения, в том числе, огромное число детей. Тогда правительства этих стран дали разрешение местным производителям изготовлять нелегально копии патентованных лекарств, так называемые, дженерикс, которые будут дешевыми и доступными. Фармацевтические фирмы, держатели патентов, кинулись судиться с этими правительствами, и по всему миру пошла волна возмущения. Однако весь мир возмущался поведением фармацевтических фирм, а эмигрантская русская пресса, наоборот, возмущалась поведением африканских правительств. В нью-йоркской газете "Новое Русское Слово" появился такой отзыв на это событие. Статья Алексея Смирнова из Стокгольма. Привожу ее сокращенно. Диктор: В эти дни в окрестностях норвежского городка Хамера проходит встреча, исход которой будет иметь значение для каждого жителя нашей планеты. Представители 39 крупнейших фармацевтических компаний мира пытаются остановить грядущее лекарственное пиратство с помощью Всемирной Торговой Организации ВТО. Казалось бы, главный заслон на пути лекарственного пиратства должна была бы поставить Всемирная Организация Здравоохранения ВОЗ, но ее генеральный директор норвежка Гру Брунтланд встала на сторону африканцев. К ней присоединился и знаменитый бельгийский врач Петер Пио, заявивший, что международные фармацевтические фирмы сами способствуют распространению СПИДа, что при желании они уже давно могли бы разработать дешевые и эффективные средства, и что их останавливают лишь экономические соображения. Богатые страны покупают у них и дорогие лекарства, а на нищие страны производителям наплевать. Однако противники революционного решения африканских правительств считают, что ворованными лекарствами СПИД не остановить. Если Африка не научится пользоваться презервативами, она все равно вымрет. Марина Ефимова: То есть, как говаривал генерал из "Приключений Ивана Чонкина", если солдат окапываться не умеет, так ему и жить незачем. Давайте разберемся, является ли вообще изготовление дженерик - дешевых копий патентованных лекарств - воровством? И являются ли изготовители этих лекарств пиратами? Мистер Сантел? Джон Сантел: Это вполне законные фирмы, которые занимаются вполне законным делом. После того, как на патентованное лекарство истекает срок патента, любая фирма может его изготовить. Оно только должно пройти проверку контрольной комиссии управления "Драг анд фуд администрэйшн" на предмет идентичности его химического состава и патентованного. Марина Ефимова: Итак, изготовление дженерикс - это нормальная, здоровая конкуренция, если изготовление начинается после того, как истек срок патента на лекарство. Теперь заглянем в американские газеты. "Нью-Йорк Таймс", 3 апреля. Диктор: Федеральный комитет торговли обвинил фармацевтическую корпорацию "Шеринг Плау" в том, что она нелегально заплатила 90 миллионов двум небольшим фармацевтическим фирмам за то, чтобы те отложили продажу дешевого дженерик, сердечного лекарства до тех пор, пока "Шеринг Плау" не распродаст весь свой запас дорогой версии того же лекарства. Такое же обвинение предъявлено и компании "Адвентис", заплатившей фирме "Андрекс". Оба дешевых лекарства были задержаны от поступления на рынок на 5 лет. Федеральный комитет торговли считает, что это только верхушка айсберга, и что в фармацевтической промышленности крупные компании постоянно пытаются таким образом задавить конкуренцию. Марина Ефимова: Журнал "Тайм" сообщает, что за последний год по подобным делам было начато 3 судебных процесса, и что федеральный комитет торговли разослал запросы еще 75 фирмам с требованием прояснить их отношения с изготовителями лекарств дженерикс. "В Сенате, - говорится в статье, - республиканец Маккейн и демократ Шуммер пытаются изменить закон 1984 года, по которому фармацевтические фирмы, в некоторых случаях, не совсем понятно в каких, имеют право на срочное продление патента. Вся операция тогда проводится за 11 часов. Авторы приводят такой пример. Диктор: Недавно фармацевтическая фирма "Бристол Майерс" провела такую вот молниеносную операцию по продлению патента, в то время, как их конкуренты уже заполняли грузовики коробками с дешевыми дженерик-таблетками успокоительного лекарства "Буспар". Причем "Бристол" умудрилась взять патент уже не на само лекарство, а на тот химический субпродукт, который возникает в организме под действием этого лекарства. Через несколько недель федеральный судья с возмущением аннулировал этот идиотский патент, но за эти недели "Бристол Майерс" заработала на своем дорогом лекарстве дополнительные 57 миллионов долларов. Марина Ефимова: История с лекарствами для Африки закончилась капитуляцией фармацевтических гигантов, которые поняли, что мир не готов к тому, чтобы Африка вымерла от СПИДа. И что международная общественность закроет глаза на формальную нелегальность изготовления дешевых лекарств дженерикс. Поэтому фирмы согласились продавать свои лекарства в Африке почти по себестоимости. Но не потому, что устыдились, а для того, чтобы не потерять рынок. К сожалению, масштабы эпидемии стали такими, что даже эта мера пока не решила проблемы. Профессор Рейнхарт? Профессор Рейнхарт: Мы - богатая страна. Если в Америке случается эпидемия, наша медицинская система оплачивает все необходимые меры. Другое дело, африканские страны. Даже сейчас, когда им стали продавать лекарства по себестоимости для них оно слишком дорого. Оно стоит 300 долларов в год для одного больного. Ни у самих больных, ни у правительств африканских стран таких денег нет. Так что деньги все равно придут в виде пожертвований от правительств других, богатых стран. Марина Ефимова: Что же касается цен на лекарства, то бывший сотрудник федеральной торговой комиссии Джон Балпа после одного из судебных разбирательств сказал журналистам: Диктор: Фармацевтические фирмы тратят огромные деньги на разработку новых, спасительных для человека лекарств. Но, судя по моему опыту, не меньшие деньги они тратят на оплату лучших юристов и адвокатов которые придавали бы их трюкам с патентами видимость законности. Марина Ефимова: Другой трюк торговых представителей фармацевтических комапний - давление на врачей. В статье "Торговцы медициной" главный врач, так называемой, "Болевой клиники" в Мериленде доктор Питер Леонг рассказывает, что он трижды отказывался от уик энда во Флориде за счет фармацевтической фирмы, которая навязывает его клинике сильный болеутоляющий наркотик оксикантин. Оксикантин - это хорошее лекарство, - говорит доктор Леонг, - но его можно применять только в случаях хронических болей, а они пихают его куда можно и куда нельзя, лишь бы продать. И многих врачей уговорили. Так что я, в конце концов, просто вышвырнул их торговцев из своего офиса. С другой стороны, врачи не успевают все читать. Им необходима информация о новых лекарствах и многие с благодарностью пользуются теми конференциями, которые фармацевтические фирмы чаще всего устраивают на курортах или презентациями, которые фармацевтические фирмы чаще всего устраивают в ресторанах. Вот что рассказывает доктор Софья Бенициаднова - врач с 20 летним стажем работы в Нью-Йорке. Софья Бенициаднова: Нас приглашают десятки фармацевтических компаний. Каждый препарат, который выходит в жизнь, должен быть донесен до покупателя, он же не может быть донесен до вас персонально, значит он приходит через врача. Они берут лектора, и этот лектор дает нам лекцию. В ресторане, или еще где-то. Они собирают группу в 20, 30, 50 человек, в зависимости от их возможностей, и там дают презентацию. В момент этой презентации мы кушаем, естественно. Но ни один из нас, придя туда, не подписался, что вот я теперь буду выписывать эту таблетку потому, что меня покормили. Мы пришли туда только для информации. Мы бы никогда не узнали о новых препаратах, мы бы работали в старом веке. Марина Ефимова: И многие врачи с энтузиазмом выписывают своим пациентам новые, отрекомендованные фармацевтическими фирмами дорогие лекарства. Как же пациенты оплачивают их непомерную стоимость? Дешевле всего обходится лекарство самым бедным. Тем, кто живет на государственном пособии, таким, как эмигрантка их Латвии Мария Черфас. Мария Черфас: Я могу сказать, что старикам в этой стране жить прекрасно. Лучшего нельзя себе пожелать. Медикейд у меня есть. Все бесплатно, лечись себе, лекарства бесплатные. Марина Ефимова: Правда, такие люди зависят от щедрости своего штата. Например, Нью-Йорк - штат щедрый. А Юг - Алабама, Техас, Миссисипи очень прижимистые - там Медикейд дают с трудом, и далеко не все врачи его принимают. Но, в любом случае, большинство пенсионеров в Америке получают медицинскую страховку Медикэр. Профессор Рейнхарт: Когда в 1965 году ввели Медикэр, то проблем с лекарствами вообще не было. Лекарства были дешевыми, и их мало употребляли. Поэтому их оплата в систему услуг Медикэра не была включена. Две трети всех пенсионеров получают частную страховку в добавление к пенсии с их бывшего места работы. Таких примерно 20 миллионов человек. Но остальные, а их от 10 до 12 миллионов, остаются без помощи в оплате лекарств, и для многих это трагедия потому, что к пенсионному возрасту, то есть к 56 годам американец имеет в среднем 2-3 хронические болезни. Поэтому тем пенсионером, у кого небольшая пенсия, иногда приходится ограничивать себя в еде, чтобы купить лекарства. Марина Ефимова: Репортаж из нью-йоркской аптеки ведет наш корреспондент Владимир Морозов. Владимир Морозов: Сам я устроился неплохо. Моя страховка оплачивает 80 процентов стоимости лекарств. А сколько приходится выкладывать вот этому пожилому господину? Собеседник: Сейчас я плачу вроде немного, но денег на лекарства все равно не хватает. Я работал барменом. Хорошие чаевые, жил красиво, на черный день не откладывал. А теперь пенсия по старости у меня всего 800 долларов в месяц. Владимир Морозов: Извините, а сколько лекарств вы принимаете в день? Собеседник: Восемь. Для сердца, для печени, от давления, от депрессии. Одни по 3 доллара упаковка, другие по 60. Денег не хватает. Но я участвовал в Корейской войне, может, в Управлении ветеранов помогут? Владимир Морозов: Выяснилось, что 8 разных снадобий принимает и вот эта благообразная старушка. Собеседница: От боли в ногах, у меня ноги болят, еще от аллергии, от астмы, от головной боли, от чего-то еще, я уже не помню. Всего таблеток 20 в день. Всегда ношу их с собой в футляре, чтобы не забыть принять. За одну бутылочку - 85 долларов. Дорогое лекарство. Другое - 30. Владимир Морозов: Моя следующая, тоже довольно пожилая собеседница оказалась приятным исключением. Лекарство она принимает не ежедневно, а только когда больна. Собеседница: Я принимала таблетки от аллергии, которые стоили 200 долларов. Это было в начале весны. Моя страховка оплатила половину, но и на оставшейся половине можно разориться. Обычно, за каждое лекарство своя доплата. Владимир Морозов: Я прошелся по району Нью-Йорка, который называется Бруклин-Хайтс. Здесь живут, в основном, обеспеченные люди и редко встретишь человека, у которого бы не было бы страховки. Вот, может быть этот, явно рассерженный господин? Собеседник: Врачи и фармакологи взвинтили цены. Это нечестно. Поэтому я не плачу за лекарства ни доллара, ни даже рубля. Я не принимаю никаких лекарств. Ем брокколи, шпинат, морковь. Но лучшее лекарство - это быстрая ходьба по полторы мили в день и овощи, овощи, овощи. Ты знаешь, какое у меня давление? 120 на 80. И не меняется. Владимир Морозов: Прямо из аптеки я отправился в овощной магазин. Марина Ефимова: Экономисты предсказывают дальнейший рост цен на лекарства в связи с нуждой во все новых и новых лекарствах. Но не могут же цены расти до бесконечности! Мистер Сантел? Джон Сантел: Я и сам все время возвращаюсь к вопросу, в какой момент мы должны остановиться и сказать себе: "Все! Мы не можем больше позволить себе дальнейших улучшений потому, что они довели цену на лекарство до абсурдной величины". Да, мы не можем исцелить какой-то недуг, потому что начав искать способ его исцеления, мы лишим тысячи людей возможности излечиться от их собственных недугов. Марина Ефимова: Проблема с лекарствами состоит в том, резюмирует журнал "Тайм", что нам нужно уменьшить их стоимость, не уменьшая тех финансовых ресурсов, которые идут на новейшие исследования. Сейчас эта проблема кажется неразрешимой. Если какому-то герою удастся выполнить эту титаническую задачу, то не иначе, как непрерывно успокаивая себя новым, ужасно дорогим транквилизатором "Фрилосок", или его дешевым вариантом дженерикс, если тот когда-нибудь появиться в аптеках. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
