Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[01-12-05]
Поверх барьеровВечер Михаила Шемякина или "Малевич в квадрате". Концерт Инны Желанной и Николая Ооржака. Выставка Александры Турган. Челябинские "Золотые маски"."Литовский акцент" "Балтийского дома". Юбилей рок-группы ДДТВедущая: Марина Тимашева Марина Тимашева: В последнее время Инна Желанная, известная как бывшая участница групп "М-Депо", "Альянс" и других, поющая народные песни и играющая с этно-коллективами, редко выходила на сцену - все больше радовала поклонников записями на компакт дисках. Но в связи с приездом в Москву мастера горлового пения Николая Ооржака, Инна решилась дать с ним и этно-джазовой группой "Safety magic" совместный концерт. На нем побывала Татьяна Ткачук. Татьяна Ткачук: Об Инне Желанной всегда говорили как о певице, которая "хорошо известна в узких кругах". Теоретически жанр, в котором она работает, известен, как World Music (жанр, размывающий стилевые границы и включающий в себя все, что нельзя обозначить, как чистые рок, джаз и этно). Практически вокальные партии Инны раскрывают богатство фольклора и завораживают поклонников манерой ее исполнения - отстраненной, чарующей, интимной. Николай Ооржак - потомственный, как он говорит о себе, тувинский шаман, считается одним из лучших в мире специалистов по горловому, гортанному пению с ритмом бубна, которое еще называют "хоомей". Лауреат всевозможных фольклорных фестивалей, хорошо известный и в джазовом мире, Николай получил благословение лично от Далай-ламы, а его пение - это виртуозное искусство, подражающее звукам животных и природы. О группе "Сэйфти мэджик" говорят, что это - лучший этно-джазовый коллектив России. В составе группы - мастер игры на диджериду (это духовой инструмент из бамбука, ближе всего к нему из современных - тромбон) Петр Никулин, Павел Новиков играет на множестве инструментов - табле, дорбуке, металлофоне, индийской флейте, остальные музыканты не менее имениты. "Безопасная магия" - переводится название их группы, и магия в этой музыке действительно есть, ребята продемонстрировали это, когда остались на сцене одни и сыграли несколько композиций. А вот когда на сцену столичного Дома журналистов вышли все трое участников действа, не только я, но, судя по всему и еще часть небольшого и неполного при этом зрительного зала, пришла в недоумение. Компакт-диска с таким совместным выступлением не существует, поэтому вам остается поверить мне на слово: качество записи из зала оказалось ужасным. Крошечная сценическая площадка, отвратительна акустика, в результате которой звуки народных инструментов "глотались", а из колонок несся сплошной бубен. Двое столь самобытных солистов - и он, шаман, в алой рубахе и с белым полотенцем на шее, и она, Инна, - неизменно женственная, загадочная, оба - сидя, и оба - с закрытыми глазами, бесстрастными лицами, в неком трансе... Контакта с публикой нет никакого, в перерывах между композициями Инна перекидывалась несколькими словами с музыкантами, поворачиваясь к залу спиной, а шаман так и вовсе уходил в себя... Львиную долю концерта звучали заунывные и протяжные мелодии, каждая композиция минут по 10 длиной... Я силилась расслышать в этом вое и грохоте чистый голос Желанной и силилась разобрать, где горловой звук Ооржака, а где один из десятков народных инструментов - тщетно... Зачем они, Николай Ооржак и Инна Желанная, такие сильные вокалисты каждый сам по себе, устроили это совместное испытание для зрителя? Этот вопрос я задала им обоим, попросив сказать о партнере по сцене несколько слов. Вот какие ответы я услышала: Инна Желанная: Складывается все в этой жизни случайно. Все шло прямо одно за другим. Закрутило. Николай Ооржак: У меня свой проект по звуку, по голосу. Я хочу испытать свой голос в любом инструментальном оркестре или национальном оркестре. Почувствовать там свободу своего выбора. Проекты поставят там, где нуждаются. В то же время, не мешать любым звукам, которые будут вокруг меня. Наоборот, дать свободу, дать благопожелание. Татьяна Ткачук: Итак, стало понятно, что вместе на сцене они оказались достаточно случайно...Спросила я музыкантов и о чем они поют, потому что ни единого слова во время концерта разобрать в зале было невозможно. Инна Желанная: Тут каждый играет свое, я думаю. Что такое слова? Пустой звук. Музыка это главное. Татьяна Ткачук: Но вы же не хотите сказать, что вы совсем не придаете значения словам? Инна Желанная: Это старые русские народные песни, они все обрядовые. Свадебных, конечно больше. Я так давно их пою, что я перестала вообще думать о словах. Николай Ооржак: Я ни о чем не пою. Приходит в сознание такой силы энергия, которая соответствует с мелодиями. Они становятся для меня как будто на сцене спектакль. Вот с этим спектаклем я участвую. Свою энергию, свой звук пою просто. Татьяна Ткачук: Вы же произносите какие-то слова. Николай Ооржак: Слова эти призывающие. Татьяна Ткачук: К чему? Николай Ооржак: Будьте спокойны, будете спокойны. Татьяна Ткачук: Итак, один вокалист не задумывается о смысле слов, другой поет "ни о чем". Звучит же свадебная песня с призывом к спокойствию... Не удержалась я и от вопроса о грустном настрое музыкального вечера - знала, что Инна ушла из предыдущей группы, новых музыкантов решила не набирать и теперь предпочитает так называемые "параллельные проекты" с ребятами, подобными "Сэфйфти мэджик". Вот и подумалось - может, общая тональность выступления соответствует состоянию ее души? Инна Желанная: Да нет, у меня сейчас все хорошо. Я считаю, что в страданиях дух возвышается. Это, все-таки, светлая какая-то грусть. Татьяна Ткачук: Однажды в студии Радио Свобода магаданский психолог Владимир Серкин, проведший в степи с шаманом не один год и написавший об этом книгу, довольно подробно рассказывал о том, как они, шаманы, живут, и я спросила Николая Ооржака - разве настоящему шаману пристало концертировать и получать за это деньги? Разве его дело - не жить в отдалении от цивилизации, лечить людей и наблюдать за природой? Или тогда просто не стоит называть себя шаманом?.. Николай Ооржак: А я не знаю, что должен и что не должен делать шаман. Если кто-то скажет, что именно шаман должен так делать - значит шаман ограниченные возможности дает людям. Шаман в любом деле может себя показать. В этом смысле люди ищут путь, как стать шаманом. Все вопросы задают мне в таком смысле. Человек если хочет кем-то быть, надо сначала изучать себя. Татьяна Ткачук: На мой взгляд, только "Сэйфти мэджик", мастера этнической импровизации, раскрылись в тот вечер на сцене в полной мере. Им бы звук получше, да сцену побольше... Марина Тимашева: Татьяна Ткачук осталась недовольна совместным проектом Инны Желанной и Николая Ооржака. Ну что ж, и у талантливых людей бывают отдельные неудачи. В Петербурге продолжается серия экспериментальных вечеров в рамках созданного художником Михаилом Шемякиным Института философии и психологии творчества, при поддержке Представительства Кабардино-Балкарской республики в Петербурге и международной ассоциации "Русская культура". На этот раз выставки, инсталляции, документальные фильмы, музыкальные программы и другие акции объединены формулой "Малевич в квадрате". С Михаилом Шемякиным и другими участниками проекта беседует Татьяна Вольтская. Татьяна Вольтская: Чего только нет на этих шемякинских вечерах! И научная выставка института философии и психологии творчества, и представление картины художника Бориса Забирохина "Малевич и Рублев - попытка найти соприкосновения 15-го и 20-го веков" и музыкально-пластическая импровизация "Черный квадрат" и показ документально-экспериментального фильма независимого кинорежиссера Дмитрия Фролова "Десять минут тишины", и инсталляция художественных работ рецептуалиста Руслана Церимова "Трансформация квадрата Малевича", в которых автор пытался создать подобие таблицы химических элементов в живописи. Этого художника Михаил Шемякин открыл, когда приехал на родину отца в Кабардино-Балкарию. Меня удивило, что черного цвета на квадратных холстах Церимова почти нет - все очень пестро. На одном ярко желтом какие-то синие круги - скорее, квадратура круга. Сам Руслан Церимов ни о какой химии не говорит. Руслан Церимов: Если взять квадрат Малевича с точки зрения повествования, такого литературного подхода, то это победа над солнцем. Квадрат Малевича вырос из работы над оперой-спектаклем под названием "Победа над солнцем". И он выступает сейчас как символ не только проблемы геометрического квадрата, но и проблемы солнца. С этой точки зрения, идет как бы трансформация и обратное развоплощение черного квадрата в цветные солнца. Татьяна Вольтская: Конечно, для нормального человека, к коим я имею смелость себя причислять, само словосочетание "проблемы солнца", все-таки, звучит достаточно темно. Что это такое? Руслан Церимов: В данном случае я не решаю проблему солнца и проблему Вселенной. Здесь решаются чисто виртуальные игры по поводу квадрата Малевича, игра стилями - кубизм, сюрреализм. Все "измы", которые запрещались. Татьяна Вольтская: Так и не прояснив проблемы солнца, я решила все-таки обратиться к виновнику всех этих плясок вокруг пресловутого черного квадрата - Михаилу Шемякину. Михаил Шемякин: На втором этаже у нас будет представлен еще один замечательный кабардинский художник Мухаддин Кишев, мой бывший студент Володя Зимаков, который ныне профессор в Лос-анжелесском художественном университете. Он выставляет серию своих фотографий, которая называется "Путешествие Малевича по Лондону". И я привез материалы из института, где будет показано, откуда у квадрата ноги растут. Очень любопытная вещь, редкая, которую удалось мне раздобыть во Франции, это черный квадрат Гюстава Доре, обозначает историю России, которая теряется в древности и в глубине веков. Он назвал это "Сумеречная история России". Карикатуры на квадрат Малевича. Татьяна Вольтская: Какую карикатуру можно на квадрат Малевича нарисовать? Михаил Шемякин: Будет как раз работа Владимира Зимакова, трансформация одной из известнейших офортов Франcиско Гойя из серии "Капричиос". Это гробовая плита, которая давит людей, которые пытаются не упасть в могилу под названием "Когда же они уйдут?". Вот как раз эта гробовая плита превратилась в громадный квадрат Малевича, который давит современных русских художников. Любимое высказывание западных снобов, особенно в Америке на ломаном русском: "Вы же не Малевич!" Татьяна Вольтская: И все же, что же главное в этом комплексе мероприятий по поводу черного квадрата? Михаил Шемякин: В основном, все, что связано с дискуссией о том, настолько ли квадрат является действительно этаким могучим феноменом в искусстве 20-го века. Все это сводится к тому, что человечеству нужны какие-то фетиши. Например, совершенно странные пляски, которые ведутся уже несколько столетий вокруг "Моны Лизы" Леонардо да Винчи. Написаны целые тома по поводу исследования таинственности ее улыбки. А на самом деле никакой тайны великой нет. Если человек знает искусство древней Греции, особенно архаической, то все специалисты знают, что знаменитая таинственная и загадочная улыбка Мона Лизы - это всего-навсего переведенная со скульптур архаической Греции улыбка курасов. Этакая предрассветная зона состояния природы полуулыбка или блуждающая улыбка. Но есть вещи гораздо более интересные у того же Леонардо. Но человечеству нужно было создать какой-то фетиш легенды. Татьяна Вольтская: Черный квадрат к ним же относится? Михаил Шемякин: Да. Он идет после знаменитого фетиша современного искусства - это знаменитый писсуар Марселя Дюшана, который он обозначил как фонтан. Сделал громадный скандал и сегодня ни одна монография, ни один историк современного искусства не может обойти вот этот писсуар. Это стало уже явлением знаковым. И более поздний мастер - это Энди Уорхолл, которого здесь пытаются сейчас навязать русским меценатам, потому что американский рынок уже заполнен и сейчас американские художественные дельцы пытаются атаковать карманы новых русских. Это Мерлин Монро, знаменитый ее портрет - серый, голубой и черный и прочее. Это тоже уже стало знаковым символом. И из людей - Сталин, Мао Цзэдун. Поэтому у нас такая есть довольно забавная карикатура - всюду эти символы, а потом человек, на плечах которого вместо головы квадрат Малевича. Вот такие делаем забавные вещи. Татьяна Вольтская: Все-таки вы устраиваете выставку, посвященную черному квадрату. Не значит ли это, что вы сами тоже идете на поводу у этих фетишей? Михаил Шемякин: Я как историк и аналитик обязан изучать все. Нравится ли мне это или нет. Например, у меня, кроме квадрата, который я обязан изучать, потому что вы даже не представляете, сколько по сегодняшний день выпечено квадратов. Я как раз показываю это. Вчера у меня была одна моя знакомая, которая очень любит искусство. Когда она посмотрела две работы, связанные с этой выставкой, она сказала: "Но ведь как это скучно - квадрат". Когда я ей показал ряд бесконечных квадратов, она сказала: "А вот это уже интересно". Да, это интересно, с точки зрения психиатрии уже. Татьяна Вольтская: Это выставка искусства или антология безумия, все-таки? Михаил Шемякин: Наша творческая лаборатория называется "Институт философии и психологии творчества". Поэтому через творчество мы изучаем с психологами, психиатрами, что есть душа человеческая. Татьяна Вольтская: Все же, несмотря на детскую радость большого художника, имеющего склонность поиграть, я продолжаю придерживаться взгляда средневековых мыслителей, которые полагали, что не следует увлекаться изображением бесов, чтобы самим не впасть в соблазн. Поэтому, признаться, два этажа разномастных квадратов меня отчасти пугают. Но, может быть, Михаил Шемякин прав: честно рассматривая их под углом квадратного безумия. Марина Тимашева: В московском Доме актера открылась фотовыставка "Призраки осени". Автор экспонируемых работ Александра Турган - актриса, журналистка, последние четырнадцать лет живет в Германии. С ней встретилась Тамара Ляленкова. Татьяна Ляленкова: Работы, представленные на выставке Александры Турган, объединяются одной темой - "Призраки осени" - хотя собраны из семи разных циклов. На первом этаже человекообразные персонажи из зоопарка Шекспира - длящиеся, троящиеся опрокинутые и перевернутые отражения и глаза судьбы - пустые окна брошенных домов, из которых ласточкой улетела жизнь. На втором этаже экспозиции из серий "Стекло и форма", "Призраки осени", "Ангелы ночи". Фотоинсталляции, также требующие длительного созерцания. Я спросила у Александры Турган, почему именно эти работы она выбрала для российской выставки, и каким образом фотография вообще вошла в ее жизнь? Александра Турган: Я никуда не спешу. Я человек созерцательный на данном этапе жизни. Вся моя страстная часть осталась в театральном этапе жизни, потом много лет была журналистика, а потом я себя поймала на том, что не обязательно людей играть, можно о них рассказывать, что тоже очень интересно. И я делала фотографии сама к своим публикациям. Первый мой большой материал бы о выставке фото Лагерфельда. Потом много делала об " Арт-колоне", потому что мы были в Бонне, рядом была знаменитая выставка. А переехав в Берлин, я часто делала об "Арт-форуме". Это вообще одно из направлений, которое меня больше всего увлекало. И никто не знал, что я до этого была актрисой. А ведь эта профессия жутко развивает наблюдательность. Ты немножко следователь, ты всегда следишь за другим. А потом фотография стала меня захватывать, и она меня научила тому, что каждую секунду все интересно. И мне даже кажется, что только в этой плоскости и осталось чудо, осталась неожиданность. И фотография мне просто вернула настоящий интерес к жизни. И любой предмет, любой свет, любая грязь может быть интереснее самого сумасшедшего и дорогого предмета. Татьяна Ляленкова: Есть такой момент, что когда ты берешь в руки фотоаппарат, ты становишься фотографом, ты становишься этим объективом и глазом. И все остальное именно в изображении. Может быть теряется что-то другое - запах, звук? Александра Турган: Нет, я все вижу и так, и так. Другое дело, что я всегда, когда не беру аппарат (потому что он у меня тяжелый и шея от него болит), всегда знаю, что если я его не взяла, то я проиграла. И самое главное - я поставила себе эту задачу. Бессознательно. Поэтому скорее такой медитативный момент, который объединяет вот эти фотографии, какой-то созерцательности. Я очень боялась, когда стала заниматься обработкой. Я их чуть-чуть обрабатываю, чтобы эта игра не перекрыла то, что тебя позвало. Вот этот квадрат, кусок земли, кресло, ткань. Ведь это опыт абсолютно сумасшедший. Потому что я этим никогда не занималась. Я рисовала. Просто другое выразительное средство пришло. Во-первых, стали замечательные аппараты делать. Я себе говорила, что никогда не буду цифровой, это не фотография, это игрушка. Техника убивает живое. Муж мне на день рождения подарил очень хороший аппарат. И вдруг этот аппарат меня увлек. Я хотела доказать себе, что негатив... Для меня сейчас это главная история, от которой я после этой выставки, может быть, освобожусь. Потому что я не могу смотреть нормальными глазами, мне все время хочется их перевернуть. Не все открываются, не все переворачиваются. Но некоторые открываются так, что ты думаешь: "Господи, неужели в нем это было?". Это замечательно, потому что какая-то потусторонняя, мистическая жизнь вещей. Татьяна Ляленкова: Ваши фотографии по стилю, по наполнению, русские. Они тоже такие бытовые, домашние. Работа человека абсолютно российского. Александра Турган: Я им являюсь. Русские могут наслаждаться чужой красотой ровно два дня. На третий день начинают умирать, тосковать. Потому что мы не можем жить долго чужой красотой. Состояние, предметы... Единственные живые ребята - это обезьяны. Хотя я считаю, что "Ангелы ночи" - это ночные куклы, они для меня живые. Потому что днем они дают вид, что служат тебе. А ночью у них своя жизнь начинается. И, плюс ко всему, меня так много лет здесь не было. Я придумала себе такой праздник, что на фоне пейзажа моих работ я встречусь со всеми, и мы друг друга вспомним. Это был для меня безумный праздник. То что им это было интересно для меня прекрасно. Но на самом деле, я вошла в свое поле. Это поле людей, с которыми прошла моя жизнь. Марина Тимашева: Тамара Ляленкова разговаривала про ее выставку с Александрой Турган - театральная аудитория помнит ее в "Монументе" и "Провинциальных анекдотах", в "Фантазии Фарятьева" и "Двенадцатой ночи", в "Эшелоне" и знаменитом дипломном спектакле Аллы Покровской "Пятая колонна". 4-го декабря в Спорткомплексе "Олимпийский" рок-группа ДДТ будет отмечать 25-летие, и я прошу историка Илью Смирнова, состоявшего в 80-е годы летописцем русского рока, указать исторические вехи на славном четвертьвековом пути. Илья Смирнов: Юбилей, конечно, условный. Это на Запале творческий путь размечен копирайтами и контрактами. Наши где-то под лестницей дома культуры бренчали на гитарах, на соседском магнитофоне записывались - и с какого дня считать, что "на удивленье всему миру над нашей Северной Пальмирой взошёл звездою русский рок"? Тем более непонятно, кто бренчал. Состав ДДТ радикально менялся. При перебазировании из Уфы через Москву (где со своим отдельным составом записывался альбом 85 года "Время") в Ленинград сохранился - кто? - один Шевчук. Так что, при всём почтении к замечательным инструменталистам, участвовавшим в анабасисе ДДТ - уфимский гитарист Рустем Асанбаев, московский скрипач Серёжа Рыженко или питерский барабанщик Игорь Доценко - история ДДТ волей-неволей уклоняется в биографию Юрия Шевчука. Как составляются юбилейные биографии? Главное - чтоб героя травила Коммунистическая партия. Жаль, что Брежнев не дожил до перестройки, а то и он рассказал бы, как вовсю настрадался от большевиков. Непонятно только, почему из страдальцев выросло столько талантов, а как страдание отменили, так попёрла сплошная музыка поп. Так вот, достоверный восход звезды русского рока отмечен как раз не травлей, а, наоборот. В 82 г. Шевчук, скромный башкирский преподаватель рисования стал лауреатом Всесоюзного конкурса "Золотой камертон". Момент истины. Читая лекции в ГИТИСе про историю рока, я приводил этот эпизод, если надо было объяснить, чем цензура тогда отличалась от нынешней. Шевчук-82 отверг эстрадную карьеру. Вернулся на восток записывать магнитофонные альбомы. На этом терял деньги, статус, рисковал работой, потом и свободой, когда альбом "Периферия" воспримут как личное оскорбление власти в Уфе. Но! Спасаясь от них в чужих городах, он слышал свои песни из незнакомых окон. Потому что существовала независимая культурная среда. Наверное, для художника это не менее важно, чем дача и машина - знать, что ты интересен и нужен людям. Сегодня тот, кто пошлёт господ продюсеров, обречён не только на нищету, но и на забвение. Его просто не станет. Как-то Вы, Марина, указали на Сергея Женовача как на воплощение идеализированного образа русского человека. Но образов-то несколько, и если Женовач ближе к Алёше Карамазову, то Шевчук всегда представлялся мне олицетворением казачьей вольности, сродни тем, кто покорял Сибирь и воевал с Петром Великим за "Дом Пресвятой Богородицы", не помня толком адрес дома, но чуя нутром: это не там, где дают чины и награды. Поэтому противостояние с чиновниками в 83 - 87 годах было для ДДТ естественно. В то же время формировалось понимание того неочевидного, что только выглядывало из-за спины пожилого бюрократа. "Мажорство", так не любимое Шевчуком. Именно из альянса молодого бюрократа с мажором вырос ленинградский рок-клуб: плиз, выходите на сцену в стильных штанишках (потом и вообще без штанишек), с культовыми причёсочками, собирайте подачки у иностранцев. Но вы будете петь песни ни о чём. И эта "тусовка" Шевчука на дух не переносила. А он, восстанавливая в Питере ДДТ, вступил в рок-клуб. И, надо признать, провернул при помощи первого администратора ДДТ Гены Зайцева потрясающую операцию по подрыву резервации изнутри, через эрозию её концертной монополии. Тоже можно изучать в вузах, в школе разведчиков. С 87 года ДДТ становится независимой общественно-политической силой, управляющей многотысячными молодёжными аудиториями. Как этот шанс использовали? В общем, не слишком эффективно. Сражение за демократию было, как известно, проиграно. Но я бы отметил историческую роль ДДТ в пресечении провокации, которая могла иметь последствия совсем жуткие (как в Грузии и Таджикистане, где она удалась). Второе издание черной сотни (третье мы имеем сейчас в виде скинхэдов). Шевчук тогда не стал писать песен-разоблачений или маршей народного сопротивления, как мы бы ему подсказали с высот исторического образования - он решил тему гопников в ритме подъездных куплетов, на языке, понятном тем девчонкам, перед которыми они хотели предстать храбрыми бойцами, а предстали придурками, каковыми и остались в истории. Шевчук - один из тех, кого волна народной любви вынесла при Горбачёве на вершину социальной пирамиды. Потом двери захлопнулись, кто не успел - в очередь, через "Фабрику звёзд", а кто успел - ну, что ж, имеет право на телеэфир и стадионы. Я это не в осуждение говорю. Пушкин тоже был не крепостной крестьянин. И с 91 года ДДТ записало немало хороших песен. Просто - новая эпоха, у неё своё добро и зло. Особые трудности для занятий, назовём по старинке, рок-музыкой. И для исторического осмысления незавершённых процессов. Наверное, я человек старомодный, но мне бывает жаль, что ДДТ не споёт что-нибудь попроще. Впрочем, ещё не вечер, история продолжается, и я просто поздравляю с виртуальным юбилеем реальных людей, всех участников ДДТ с 81 г., которым, слава Богу, есть что отмечать. Марина Тимашева: Театральный фестиваль "Золотая маска" взял за правило возить спектакли-лауреаты премии по России, теперь не только москвичи могут увидеть их и решить, заслуживают ли они высокой награды. В этом году Золотая Маска провела 10 дней в Челябинске. Рассказывает Александр Валиев. Александр Валиев: Как говорят сейчас, хэдлайнером театральной недели стала "Скрипка Ротшильда". Вот мнение двух челябинцев о спектакле Камы Гинкаса. Зритель: Валерий Баринов просто превзошел себя самого. Зритель: Люди пришли со спектакля "Скрипка Ротшильда" не то, чтобы подавленные, но задумавшиеся очень глубоко. Было видно, что этот спектакль людей по настоящему если не потряс, то поразил уж точно. Александр Валиев: Занавес опустился под крики "Браво" и аплодисменты. Актеров зал благодарил стоя. Несмотря на то, что спектаклю уже два года нельзя сказать, что он окончательно сложен и законсервирован. Работа над ним продолжается. Вот что говорит Валерий Баринов - исполнитель главной роли гробовщика Якова. Валерий Баринов: Бывает, что у меня не получается эта сцена, она куда-то ушла, и мы с Гинкасом вместе опять пытаемся ее найти. Не то что мы находим тот вариант, который был, мы находим, может быть, новый. И в этом прелесть живого театра. Александр Валиев: Задуматься заставляет и другой спектакль фестиваля, постановка "Ожидание" челябинского театра современного танца. У хореографа Ольги Пона свое видение ожидания. Ольга Пона: Когда-то давно я прочитала дневник американского писателя Джона Стейнбека, который посетил Россию после второй мировой войны. Конечно, он застал страну в разрухе. Но он был поражен чувством, которым живут русские люди. И у него есть такая цитата: "Только русские люди могут извлекать энергию из ожидания. Они живут надеждой на лучшее". Если посмотреть на визуальный ряд спектакля, то первая ассоциация это заснеженное окно в деревеньке, где-то посередине России, за котом теплится свет. Там кто-то живет. Чем живут эти люди? Надеждой. На скорое лето, на лучшую жизнь. И так далее. Александр Валиев: Еще одна постановка, основанная, в том числе, на пластическом решении, "Песни дождя" омского театра "Человек". Жанр зрелища обозначен как телосозерцание. Спектакль построен, как смена живых картин. Любовь и любовные игры, здесь же мотивы тибетской поэзии, музыки, но сказать, что все зрители пришли в восторг от такого несколько эклектичного театрального эксперимента, нельзя. Зрительница: Мне очень понравилась пластика. Зритель: Для меня это такая ностальгия 80-х годов. Если убрать музыку, это такое шоу - эротический балет. Зрительница: Очень необычно. Мы такого не видели в Челябинске. Зритель: К сожалению, секс, секс, и ничего кроме секса. Я не раз ходил на спектакли челябинского спектакля современного танца, в частности, то же самое "Ожидание", которое было нам показано на этом фестивале, - небо и земля. Зрительница: Актерам не хватает банальной школы движения. Александр Валиев: Известен своим неожиданным режиссерским решением и спектакль "Дачники" по Горькому, поставленный Евгением Марчелли в омском театре драмы. Зрители воспринимают постановку по-разному. Некоторые, не приняв неожиданного обилия эротизма в классике советской драматургии уходят, не дождавшись финала, кто-то, напротив, в восторге. Вот что говорит о пьесе сам режиссер Евгений Марчелли. Евгений Марчелли: Каждый спектакль - это попытка рассказать все и про себя, и про наше время, и про нашу ситуацию. То, о чем писал Горький, было сто лет назад, а ситуация не изменилась ни на секунду. Так же потенциально награждены Богом, природой способностью быть счастливыми, быть радостными, гармоничными и так же нелепо не умеют эту потенциальную силу употребить во благо, и так же нелепо она разрушительна, она грустна, смешна и трагична. Александр Валиев: Журналист и театрал Владимир Спешков считает, что удача "Дачников" - это результат симбиоза труппы и режиссера. Владимир Спешков: Мы увидели лучшую актерскую труппу провинциальной России. Это омская труппа настолько совершенна, что она осваивает любую стилистику, в том числе и самую рискованную и эпатажную, которую предлагает Марчелли. Александр Валиев: Довольно противоречивыми были и ощущения зрителей от завершавшего фестиваль спектакля "Эдип-царь" Софокла в исполнении актеров Санкт-петербургского драматического театра на Литейном. Зритель: О вечных человеческих чувствах, о любви, о преданности, о предательстве, о неспособности противодействовать проявлениям судьбы и о желании человека исправить то, что есть. Три человека всего на сцене, но они заразили весь зал такой энергией, которая заставила весь зал подняться и аплодировать несколько минут подряд. Зрительница: Немногое было понято, честно говоря, тяжело воспринимается. Александр Валиев: Челябинская публика не вполне готова лицезреть эту постановку просто потому, что не очень хорошо знакома с контекстом истории и не сразу понимает подтексты и нюансы разворачивающегося действия. Таково мнение Владимира Спешкова. Владимир Спешков: В Петербурге его играют на малой сцене и, как я полагаю, на публике, которой не надо объяснять, кто кому дядя, в чем состоит история Эдипа. У нас был огромный зал, который не сразу понимал сюжетную линию, но за час поняли. И это одна из миссий таких спектаклей - театральное просветительство. Александр Валиев: По итогам фестиваля я попросил высказаться о впечатлениях от увиденного Владимира Спешкова и его коллегу Ирину Моргулес. Их мнения не совпали. Говорит Ирина Моргулес. Ирина Моргулес: Я считаю, что прекрасно, что был фестиваль "Золотая маска". Но к тому времени, как он к нам пришел, мы уже посмотрели только в этом году так много всего. Чуть-чуть выбивается из этого рядового, для меня по крайней мере, "Скрипка Ротшильда". Прекрасно все. Но ведь мы кого видели в этом году? Есть с чем сравнивать? Александр Валиев: Владимир Спешков, напротив, считает, что "Золотая маска" наиболее значительное театральное событие этого сезона в Челябинске. Владимир Спешков: Программы которые "Золотая маска" делает вне Москвы, они всегда очень взвешенные и серьезно простроенные. Дается некий срез театральной России. Очень разные художники, очень разные жанры. При том, что, несомненно, это лучшие спектакли в своем роде, и в своем жанре. Александр Валиев: Челябинск становится очень театральным городом и, несмотря на то, что мнения по поводу места "Золотой маски" в гастрольной афише могут быть разными, в любом случае, от такого обилия театральных событий выигрывает только зритель. Кстати, губернатор челябинской области Петр Сумин за поддержку сценического искусства тоже стал лауреатом "Золотой маски". Марина Тимашева: Александр Валиев рассказывал о том, как понравились лауреаты "Золотой маски" Челябинску, а тем временем петербургский фестиваль "Балтийский Дом" со 2-го по 6-е декабря показывает в Москве программу выбранных им спектаклей. Она называется "Литовский акцент". Рассказывает художественный руководитель фестиваля Марина Беляева. Марина Беляева: Постольку поскольку в 2003 году "Балтийский дом" в Москве имел очень широкий резонанс, нам предложили провести этот фестиваль еще раз. Ужасно страшно входить в эту воду еще раз. У нас была такая мысль сначала, что мы возьмем пару шлягерных, в хорошем смысле слова, спектаклей, и привезем в Москву. Потом вы поняли, что в некоторой степени мы начинаем играть на чужой территории. Ибо и чеховский фестиваль пройдет, и куча других фестивалей позволяют себе то же самое. Значит у нас должен быть некий свой эксклюзив. Иначе нет смысла тратить государственные денежки. И тогда родилась идея фестиваля литовского театра. На сегодняшний день это, с одной стороны, самый сильный театр, с другой стороны, там тоже есть свои проблемы и, наверное, начинается свой творческий кризис у тех, кто на сегодняшний день считается уже столпами. Оказывается, идет новая режиссерская волна Литвы. Она очень сильная. Они совсем другие, эти ребята. Сложилась программа. К сожалению, в этой программе у нас нет Римаса Туминаса, поскольку он проводит 15-летие своего театра, у него свой фестиваль идет в этот момент. Но, в принципе, программа складывается достаточно интересная. Это "Песнь песней" Некрошюса, спектакль Оскараса Коршуноваса "Эдип-Царь", это новое режиссерское имя - Цезарис Граужинис. Он хорошо известен, несмотря на свой молодой возраст, в Польше, в Финляндии. Как всегда позже приходит к нам. Но не бывает правил без исключений, поэтому мы хотели бы показать спектакль своего театра. Он называется "ДК Ламанчский", поставил его Андрей Могучий. Это спектакль не по Роману Сервантеса "Дон Кихот", он о романе и о самом Сервантесе. Поэтому там действуют странные персонажи, поделившие имя и фамилию известного исследователя Сервантеса Унамуно, и вот эти два существа попадают в странное время. Один из них называет на себя личину Дон Кихота. Дальше режиссер идет четко по роману. Здесь происходит странная история со зрителем. Потому что оказывается, что роман этот никто и не читал. Не только до конца, а вообще. А ждем мы все встречи с фильмом и с Черкасовым. Андрей идет по роману, возникают персонажи, которых никто не знает. Некоторых это провоцирует на необходимость читать роман. Марина Тимашева:
Очень интересно рассказывала Марина Беляева про спектакль "ДК Ламанчский", но только что пришло известие, что в связи с болезнью исполнителя главной роли спектакль этот отменен. В Москве вместо него будет представлен "Мастер и Маргарита" театра Балтийский дом в режиссуре знаменитого литовского режиссера Йонаса Вайткуса. Таким образом, от России будет участвовать этот спектакль и еще "Чокнутые королевы" с Лией Ахеджаковой.
Лия Ахеджакова: Чем мне интересен этот спектакль? Во-первых, он дает спектр того, что происходит в театральном мире сейчас. Ведь это не зря Литва. Оказалось, что такая Мекка - Литва. Вот эта маленькая Литва питает нашу большую Россию своими потрясающими режиссерами. А вы смотрите, сколько замечательных литовских актеров снимается в нашем кино! Как мне не знать, что поставил Некрошюс? Как жить без этого, как работать в театре? Это же невозможно. Читать не можешь, видеть не можешь, уши заткнуты. Хотя некоторые обходятся без этого и, как мы знаем, с блеском. Они знают, что дорога, которую им выстроили изначально, она правильная. Правильной дорогой идешь, товарищ, и совершенно не обязательно знать, что интереснейшие вещи происходят в мировом театре, что они есть и они дают тебе воздух, и ты можешь иначе думать, иначе смотреть на свою работу, на режиссеров. И это нам дает именно "Балтийский дом". Я поклонница именно этого театрального фестиваля, то, что я второй раз буду в нем участвовать, это для меня просто нонсенс. Я не фестивальная актриса, конечно. Столько людей работало на этот спектакль. Притом, что слово антреприза я вообще не выговариваю. Я стараюсь делать вид, что такого нет, а есть частный проект. Это не антреприза, хотя все равно получается. Есть два продюсера, есть я, и есть человек, Сережа Башко, который, не раздумывая, дал большие деньги и не разу о себе не напомнил. В отличие от пяти предыдущих наших проектов, когда давали три тысячи долларов, снимали налог и потом звонили: "Хоть репетиции покажите, что происходит, и когда откат будет?". Это было постоянно и, поэтому, всегда было очень унизительно иметь эти деньги. То что этот спектакль состоялся, это вообще нонсенс. У меня была мечта сыграть одну совершенно замечательную роль, и мы договорились с режиссером, у нас уже была пьеса, у нас все было, но в этот момент выясняется, что в театре "Современник" то же самое название и в главной роли, о которой я мечтала, Галина Борисовна Волчек. Надо было срочно придумать другое название. Тут появилась Оля Субботина с пьесой, которую я знала. Это очень молодой немецкий автор. Как все молодые, не дописал, и все падает на головы артистов. Но так как выбора не было, мы взяли эту пьесу. Но когда мне сказали, что у меня партнерши Маша Кузнецова и Эра Зиганшина... Они, извините за слово, клюнули на меня, я клюнула на них. Мы все друг на друга. Но чем замечателен Фима Спектор, мой изумительный продюсер? Он дал мне возможность быть независимой в своем любимом театре "Современник", никогда не ждать повышения зарплаты и никогда не ждать ролей. Я свободна и делаю новую роль. Фима решил, что спектакль должен дозреть, прежде чем мы его покажем в Москве. И мы выехали на большие гастроли. Мы прошли Благовещенск, Читу, Иркутск, Новосибирск и, наконец, Барнаул. У нас в Барнауле был замечательный спектакль. Там еще зритель потрясающий. Еще не знает этот вот немецкий автор, как три немолодых русских актрисы просто суставы себе выворачивали на его эксперименте. Но надо сказать, что в пьесе есть хорошие характеры, есть несколько замечательных диалогов, а дальше - спасайся кто может. Не знаю, что будет в Москве, но в Барнауле мы вдруг почувствовали, что у нас хороший спектакль. Марина Тимашева: Литовскому артисту и советнику по культуре посольства Литвы в Москве Юозасу Будрайтису решительно нечего возразить Лие Ахеджаковой в той части выступления, которая касается его Родины. Юозас Будрайтис:
Очень много слышал о самом фестивале, что там происходит и неугомонная фантазия, которая витает на этом фестивале, все время там представляют неожиданные проекты. А литовские режиссеры уже постоянные гости на этом фестивале. И их в Литве - куда ни повернешь правым глазом - там баскетболист, куда ни повернешь левым глазом - там режиссер. Поэтому очень приятно, что вы решили представить не только мэтров, а и тех, кто меньше известен. Для меня Граужинис интересный режиссер. Я могу только порадоваться, что так обильно, так щедро уделяете внимание литовскому театру, и даже в программе обозначается литовский акцент. Это уже очень большая честь нашему театру.
Марина Тимашева: Помимо эстетических задач, фестиваль решает и задачи политические. Говорит директор театра "Балтийский Дом" Сергей Шуб. Сергей Шуб: Чем больше мы сегодня ищет врагов в нашем ближнем и дальнем зарубежье, тем активнее должна быть позиция нас, деятелей культуры, людей, которые просто имеют здравый смысл, людей которые понимают, что мухи отдельно, котлеты отдельно. Мы подаем пример. Политики должны будут последовать тому, что делаем мы здесь. Марина Тимашева: На мой вопрос, верит ли Юозас Будрайтис в то, что искусство может, если не изменить мир, то хотя бы повлиять на политиков, он отвечает Юозас Будрайтис: Миссия театра вообще не приспособлена к тому, чтобы что-то изменить или что-то кому-то доказать. Это есть собрание талантливых людей, которые входят в процесс творчества, и это представляется обществу. Но общество, естественно, одухотворяется этим искусством и политические резкие шатания в сторону тоже могут смягчаться. Потому что идея театра, она очень сильная, и само искусство людей не изменит, конечно, но в какой-то мере, может воздействовать на настроение. С другой стороны, политика всегда остается такой, какая она есть, вне зависимости от того, как театр развивается. Думаю, что чем больше стараться независимо представлять искусство театра, тем больше надежды что, все-таки, произойдет какое-то смягчение. Если теперь говорить о том, что 42% россиян считают Литву недружественной страной, то здесь, конечно, можно и испугаться, можно и напрягаться, но этот факт есть. Хотя, с другой, иногда думаешь, откуда эти 42%, когда в Литве 75% людей считает, что наиболее благоприятный народ, с которым можно общаться, - это русские. Однобокая любовь не может быть, она все равно каким-то образом должна сравняться. И я надеюсь, что так и будет. Миссия театра также способствует тому, чтобы эти 42% переходили, скажем, в 39, 28, а потом уже в братскую любовь. Конечно, мы должны как-то представлять литовскую культуру и доказывать и показывать, что мы смотрим благожелательно, по-доброму, и мы не носим зла за пазухой ни на кого. Я думаю, что я вхожу в те же 75%, которые считают, что наиболее приемлемые для общения нам, - русские. Надеюсь, что этот процент еще увеличится. Марина Тимашева: Лия Ахеджакова дополняет. Лия Ахеджакова: Мы раньше говорили : "Почему мы должны заниматься воспитанием, образованием - искусство совершенно не для этого". Но посмотрите, как нас поправила жизнь. И эта наша миссия, наша святая обязанность предложить другой способ существования, мышления, другой воздух. Альтернатива должна существовать. Марина Тимашева: Лия Ахеджакова считает культуру альтернативой политики. И этой альтернативой у нас есть шанс воспользоваться. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
