Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-11-03]
Россия как цивилизацияПервопечатникАвтор и ведущая Елена Ольшанская
В передаче участвуют: Письменность пришла на Русь в Х веке вместе с христианством. "Не составится корабль без гвоздей, ни праведник без почитания книжного", - говорится в одном из древних рукописных сборников. Печатный станок в России появился на сто лет позже, чем в Европе, при царе Иване 1У. В 1563 году в центре Москвы торжественно открыли Печатный двор, а уже через год русский мастер Иван Федоров с помощником Федором Мстиславцем выпустили первый образцово оформленный том - "Деяния апостолов". Иван Грозный любил просвещение, но как раз в тот момент он начинал кровавую борьбу за власть (опричнину), и мастерам вскоре пришлось бежать, спасая свою жизнь и типографское оборудование, в Литву. Первопечатник Иван Федоров уже не вернулся в Россию, за границей он издал немало книг и умер в бедности 5 декабря 1583 года. Елена Ольшанская: Изобретатель печатного станка Иоганн Гуттенберг родился в конце XIV века, в городе Майнце. В 1434 году ему пришлось бежать из родного города в Страсбург, где он занялся типографским делом. Способ печатания книг с деревянных досок, на которых гравировались страницы рукописей, был известен еще в IX веке в Китае и на Тибете, а в Европе этот метод называли "ксилографией". Иоганн Гуттенберг и его компаньоны начали делать ксилографические книги, но потом Гуттенберг решил гравировать не целые страницы, с которых можно получить немного оттисков, а отдельные буквы, и затем складывать из них слова и строки. Гуттенберг придумал способ изготовления шрифта: сначала на торце металлического бруска он вырезал выпуклое обратное изображение буквы, затем на мягкой медной пластине (матрице) выбивал букву и вставлял в нижнюю часть полой трубки. Через открытый верх в трубку заливался специальный сплав. С помощью этого приспособления можно было сделать сколько угодно точных копий букв (литеры). Только на пятом десятке лет Гуттенбергу удалось изготовить нужное количество литер (первую наборную кассу), и он сделал станок, на котором были напечатаны первые в Европе книги. Все это требовало много денег. Гуттенберг влез в долги, разорился и вскоре умер. Однако изобретение обессмертило его имя, книгопечатание быстро распространилось во многих странах. В 1547 году семнадцатилетний русский государь, будущий Иван Грозный, поручил иностранцу Шлитту привезти в Москву группу мастеров, искусных в разных ремеслах. Шлитт уехал в Германию и на деньги московского царя нанял больше 120 умельцев. Среди них были медики, аптекари, цирюльники, архитекторы, каменщики, рудокопы, литейщики, а также один бумажный мастер, один переплетчик и один типографщик. Арендовав корабль, Шлитт собирался отплыть со своей командой в Россию, но союз немецких купцов - Ганза - воспротивился этому, корабль задержали в Любеке, а Шлитта посадили в тюрьму. Ганза видела в русских опасность и не хотела открывать им доступ к новым европейским технологиям, чем, конечно, очень обидела Ивана 1У-го. Московское царство в это время крепло и расширялось, спрос на книги был очень велик. В Москве ими торговали -сохранились даже имена торговцев книжного ряда : Богдан Тимофеев и Иван Данилов сын, у них покупал рукописи сам митрополит Макарий, составитель знаменитого сборника "Четьи-Минеи". Василий Калугин, филолог, историк: Московская Русь познакомилась с церковно-славянской печатной книгой задолго до эпохи Ивана Грозного, поскольку первые православные богослужебные книги стали выходить еще в конце 15 века в Кракове. Эти книги выпускал немецкий книгоиздатель видимо, по заказу одного из западно-русских епископов. Он выпустил "Октоих" - богослужебную книгу, певческую книгу, "Триодь", также богослужебную книгу, и "Часослов". Надо назвать такого выдающегося деятеля культуры первой половины 16 века, гуманиста в настоящем смысле этого слова, доктора медицины, закончившего Падуанский университет - белоруса Франциска Скорину. Франциск Скорина в 1517-1519 годах издал в Праге целый ряд ветхозаветных книг. Причем, интересно, что язык этих книг он пытался приблизить к собственной речи, в нем видны многие особенности старобелорусского языка. А в дальнейшем Франциск Скорина открыл свою книгоиздательскую деятельность в Вильно, и там в 20-е годы выпустил несколько книг. Приблизительно та же тенденция просматривается в это время в России. Архиепископ Геннадий Новгородский в конце 15 века делает попытку завести типографию в Новгороде. Из Любека в Новгород прибыл знаменитый немецкий книгоиздатель, типограф, любекский первопечатник Бартоломей Готан. Свидетельства о судьбе Бартоломея Готана на Руси противоречивы. Он какое-то время входил в кружок архиепископа Геннадия Новгородского и, по свидетельству поздней немецкой хроники, Бартоломея Готана сначала приняли в Новгороде с распростертыми объятиями, а потом, якобы, утопили. Это очень позднее свидетельство и, видимо, оно все-таки недостоверно. Но то, что Готан сотрудничал с Геннадием Новгородским и то, что мысль о создании типографии зародилась в Московской Руси в конце 15 века - это очевидно. Виктор Живов, филолог, историк: В 15-16 веке на Западе уже вовсю работают типографии, издается масса книг печатных. У русских никакой печати нет. Появляются опыты, я бы сказал, консолидации местной духовной традиции. Московское царство осознает себя как отдельное царство, как единственное православное царство и собирает, или, если угодно, конструирует свою историю. Это видно по генеалогии, как строится генеалогия московских князей. По прямой линии от Рюриков происходят эти московские великие князья, потом московские цари, это отражается в составлении Степенной книги, большого летописного повествования, расположенного по степеням. Степени - это степени родства, колена, генеалогические уровни. От Рюрика до Ивана Грозного располагается непрерывная вереница русских Великих князей. И эта генеалогическая схема объединяет Киевскую Русь с Московской, видит в них непосредственное преемство, и так далее. Нельзя сказать, что это появляется только в 16 веке, это появляется уже в 15 веке, но, тем не менее, актуальность этой конструкции, настоятельность ее проведения характерна для 16 века. Ставятся новые задачи, скажем, задача просвещения. Может быть, не потому, что тот или иной иерарх был таким уж любителем просвещения, а потому, что ощущалось ненормальность положения вещей, когда церковь единственной православной державы, ее священнослужители отстают от европейцев по своему просвещенческому уровню. Об это пишет архиепископ Геннадий Новгородский в послании к Московскому митрополиту Симону. Эта же интенция прослеживается в его грандиозном предприятии - составлении Геннадиевской Библии в 1499-м году. Это был первый полный библейский текст у восточных славян. Елена Ольшанская: В 1552 году в Москву приехал посланник датского короля Христиана Ш Ганс Миссенгейм с Библией и двумя другими книгами, "...в коих содержится сущность нашей христианской веры (так писал датский король русскому царю). - Если приняты и одобрены будут тобою, возлюбленный брат, митрополитом, патриархами, епископами и прочим духовенством сие наше предложение..., то оный слуга наш напечатает в нескольких тысячах означенные сочинения, переведя на отечественный ваш язык, так что сим способом можно будет в немногие годы содействовать пользе ваших церквей...". В Москве, однако, предложение отклонили - не захотели печатать лютеранские книги, посол уехал ни с чем. Василий Калугин: В 50-е годы 16 века в Москве действовала так называемая "анонимная типография". Она продолжала свою работу и в первой половине 60-х годов 16 века. За это время анонимная типография выпустила несколько изданий богослужебной литературы. Мы ее называем анонимной типографией, потому что эта типография не имела выходных данных, то есть, не были указаны имена типографов, ни место, ни время издания. По документам 16 века нам известно о существовании в 1556 году "мастера печатных книг Маруши Нефедьева". Иван Федоров в строгом смысле слова не является московским первопечатником. Но он и его соратник (клеврет) Петр Тимофеев Мстиславец выпустили первую точно датированную книгу с выходными данными, с указанием места, времени издания и с указанием имен типографов. Работал ли Иван Федоров в анонимных типографиях? Выпущенный им "Апостол" 1564 года - это совершенный памятник в типографском отношении и в плане подготовки текста. Не мог новичок это сделать. Видимо, все-таки Иван Феодоров работал в анонимной типографии, но доказать мы не можем. Елена Ольшанская: "Николы Чудотворца Гостунского дьякон Иван Федоров 19 апреля 1563 года", - написано на памятнике первопечатнику в Москве. Дьякон Иван Федоров был до того известен многими талантами - как переплетчик, как столяр (книги выпускались в твердом переплете, который изготовлялся тут же, в мастерской) и как переписчик. Печатный двор был отстроен и открыт по желанию царя Ивана Грозного и по благословению митрополита Макария, который, как пишет Николай Михайлович Карамзин в "Истории государства Российского", "благословил царя на благое дело доставить христианам вместо неверных рукописей печатные, исправные книги, содержащие в себе и Закон Божий, и службу церковную: для чего надлежало сличать древнейшие, лучшие списки, дабы не обмануться ни в словах, ни в смысле". Виктор Живов: Исправление книг - это важное событие в истории культуры. Потому что исправление книг указывает на возникновение нового отношения к тексту. Текст рассматривается не как нечто данное, а как нечто устанавливаемое, как нечто, что нуждается в реконструкции. Исправлять нужно потому, что при рукописном способе их распространения, естественно, в книги могут вкрадываться ошибки. Конечно, они могут вкрадываться при любом способе распространения, но при рукописном способе распространения они вкрадываются очень легко. Вот кто-то взял и спутал или дописал что-нибудь еретическое, и потом это воспроизводится. И для того, чтобы выделить этот злосчастный кусочек, нужно его с чем-то сопоставить. С этой идеей ( и это существенный момент в истории русской культуры) - с этой идеей в Москву в 1516 году вызвали Максима Грека. Максим Грек был замечательный человек. Максим Грек - удивительная фигура в русской культурной истории, совсем уникальная. Потому что он родился в Греции, обучался в Италии. В Италии был гуманистом, дружил с итальянскими гуманистами, принимал участие в изучении античных авторов. И потом, видимо, под влиянием Савонаролы, такого замечательного реформатора, которого сожгли во Флоренции, уходит в монастырь и потом перебирается на Афон, и на Афоне приобретает репутацию аскета и эрудита. Когда на Афон приходит просьба Московского Великого князя о присылке к нему ученого человека для исправления книг, посылают Максима Грека. Вот он и приезжает в Москву. Каким это должно было быть для него контрастом в сравнении с памятными ему Флоренцией и Венецией - трудно себе даже представить! Василий Калугин: Для Максима Грека церковный славянский текст был объектом критического восприятия. Для него святость текста не заключалась в имени автора или в древности текста. Для него правильность соизмерялась в соответствии нормам грамматики, риторики, в сравнении с иноязычным оригиналом. Мне кажется, что конфликт был во многом вызван столкновением разных лингвистических, филологических и культурных традиций. Виктор Живов: У Максима Грека судьба в России складывается сложным образом. Он правит книги. Первоначально он правит их с помощью переводчиков, потому что он еще не знает славянского языка. Потом он его выучивает. Он правит, переводя с греческого на латынь, а его помощники переводят с латыни на славянский. Греческого языка в это время в Московской Руси практически никто не знает. Вот тут у Максима начинаются всяческие неприятности, его обвиняют в ереси, поскольку он оказывается вовлечен в церковную борьбу, которая шла в Москве между так называемыми "стяжателями" и "нестяжателями". И Максим, естественным образом, поддерживает нестяжателей. А побеждают в Московской Руси стяжатели. И именно эти "стяжатели" во главе с митрополитом Даниилом и хватают Максима, обвиняют его в ереси, предают суду. В первый раз в 1525 году, во второй раз в 1531 году. Сначала его заключают в цитадель "стяжателей", в цитадель "иосифлян" - Иосифо-Волоцкий монастырь, а в 1531 году отсылают в Тверь - там ему живется получше. Что замечательно и любопытно - все эти преследования не умаляют его авторитета. В отличие от большинства московской элиты, которая греческого не знает, он по-гречески читает как на своем родном языке, и он может дать те сведения, которых просто ни у кого другого нет. Поэтому он пользует большим авторитетом. Судьба его меняется после того, как к власти приходит Иван Грозный в 1547-м году. Тут Максим Грек переезжает в Троице-Сергиеву Лавру, где он учительствовал уже почти как старец, как наставник.Там он и скончался. Елена Ольшанская: Исторический спор "стяжателей" и "нестяжателей" - о том, в чем состоит праведная монашеская жизнь - изначально оказался связан с интересным для государства вопросом о монастырском землевладении. Монастыри богатели, обзаводились обширными землями. Одна сторона, которую в 15 веке представлял побывавший на Афоне монах Нил Сорский, утверждала отказ от роскоши, бедность, монашеский труд на земле. "Нестяжатели" также выступали против казней еретиков (инквизиция на Западе в то время была в самом расцвете, и Россия присматривалась к этому опыту). "Стяжатели", или "иосифляне" (по имени настоятеля Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого) отстаивали богатство, строгую церковную дисциплину и требовали жестокого преследования инакомыслящих. Иван Ш и сын его Василий Ш часто склонялись на сторону нестяжателей, но иосифляне всякий раз побеждали, когда поддерживали великих князей в их семейных делах. Так, "нестяжатели" осудили, а "иосифляне" одобрили брак будущего отца Грозного Василия Ш-го с молодой красавицей Еленой Глинской. Свою первую, бездетную жену Василий против ее воли отправил в монастырь. Максим Грек выступил против развода, и вскоре был осужден. Василий Калугин: Максим Грек попал под следствие, его дважды судили, в заточении и в ссылке он провел более 30 лет ( всю оставшуюся жизнь) во многом из-за того, что он проповедовал критическое, филологическое отношение к тексту. Максим Грек писал, что без знания гуманитарных наук невозможно не только правильно перевести или создать новый текст, но невозможно и понять текст. И тут у него абсолютно гуманистический подход. Иван Федоров развивал ту же самую грамматическую традицию при книжной справе. В 1563- 1564 годах вместе с Петром Тимофеевым Мстиславцем он выпускает свой знаменитый "Апостол". Ведь он издал не первый попавшийся текст, не по одному списку, а проделал огромную текстологическую и филологическую, источниковедческую работу, он использовал иноязычные книги. Это мы сейчас только узнаем - там чешская Библия и латинские источники. Причем, издание "Апостола" в типографском отношении, в редакторском отношении - это шедевр древнерусского издательского дела. Очевидно, что Иван Федоров был уже зрелым мастером, как и его помощник Петр Тимофеев Мстиславец. И вот тут нельзя не отметить интересную деталь. В свое время известный историк печатной книги Немировский обратил внимание на некий документ, польский по происхождению, документ Краковского университета о присвоении ученых степеней выпускникам этого университета. Немировскому удалось обнаружить свидетельство, согласно которому в 1532 году в Краковском университете степень бакалавра получил "Иван сын Федоров Москвитин". Тот ли это Иван Федоров? Прямо скажем, Иван и Федор - не самые редкие имена в Московской Руси. Елена Ольшанская: Во время работы над "Апостолом" Ивану Федорову было около тридцати лет. Уже шла Ливонская война, с которой многие в России были не согласны, что сердило царя. Окружив себя "ласкателями", Иван Грозный стал преследовать бывших сподвижников и друзей, начались бегства за границу. В последний день 1563 года скончался митрополит Макарий, последний, как считают многие, кто сдерживал Ивана Грозного. Макарий не дожил нескольких месяцев до выхода первой книги московского Печатного двора, в создании которой принимал активное участие. "Сие важное предприятие, внушенное христианскою просвещенною ревностию, - пишет Карамзин об "Апостоле", - возбудило негодование многих грамотеев, которые жили списываньем книг церковных. К сим людям присоединились и суеверы, изумленные новостию. Начались толки, и художник Иван Федоров, смертью Макария лишенный усердного покровителя, как мнимый еретик должен был - вместе со своим товарищем Петром Мстиславцем - удалиться от гонителей в Литву". Василий Калугин: Замысел создания печатных книг, типографии и книгопечатия, несомненная принадлежит митрополиту Всея Руси Макарию, недавно канонизированному. В отличие от Западной Европы, где книгопечатание возникло как частное предпринимательство, или от Турции, где книгопечатание было запрещено (первоначально, разумеется), в Москве книгопечатание возникло как государственное предприятие, и оно очень долго существовало именно как государственное предприятие. Трудно, мне кажется, не принимать печатный станок, который учрежден Иваном Грозным. Трудно выступать против печатного сттанка, когда его поддерживает не кто иной, как митрополит Макарий. Мы хорошо знаем, что, опубликовав "Апостол" в 1563-1564-м годах, Иван Федоров выпустил в 1565 году два издания "Часослова". А затем он уезжает из Московской Руси. Покидает Москву, по каким причинам? Существуют самые разнообразные точки зрения на этот вопрос, начиная от недоверия москвичей к книгоиздательской деятельности, к печатному станку и к печатной книге, и кончая таким мнением, мне кажется, это малоправдоподобная гипотеза, согласно которой Иван Федоров отправился в Литовскую Русь как своеобразный агент московского правительства. Он оказывается на территории современной Польши в Заблудове, в имении великого гетмана Литовского Григория Ходкевича. И в 1568 году он приступает к подготовке издания Учительного Евангелия, знаменитого Учительного Евангелия. В 1569 году эта работа была закончена. Елена Ольшанская: На Западе издавались славянские книги, но шрифты были незнакомы для москвичей. Максим Грек и Макарий советовали Ивану Федорову не отпугивать народ новизной, а сделать буквы привычными . Федоров сам вырезал их, добивался, чтобы литеры выходили тонкими, ровными, похожими на "полуустав", которым пользовались писцы. Он сам вырезал заставки. Некоторые новшества в орфографии "Апостола" надолго опередили время. Например, окончания родительного падежа - "аго" ("всякаго", "единаго") - в "Апостоле" Ивана Федорова такие же, как мы пишем сегодня: "ого". Еще в конце 19 века было по-старому - также и в приставках слов типа "безчиние", "безчестие" Федоров уже тогда поменял "з" на "с". В разгар работы над Апостолом, зимой 1564 года стало известно, что царь Иван уехал из Москвы в неизвестном направлении. Люди волновались, наконец Грозный прислал грамоту, ее читали на Лобном месте. Иван Васильевич уверял, что его опала и гнев касаются только бояр, а не народа. Иностранцы, бывшие тогда в России, восхищались размахом преобразований, реформами, но не менее поражала их коррупция во вновь созданных министерствах - "приказах". Борьбу царя с боярами поначалу истолковали именно в этом смысле. Сохранилась народная песня того времени: "Говорил Грозный царь Иван Васильевич: Вскоре все государство, а также Москва были разделены на "своих" и "чужих" - на "опричнину" и "земщину". Печатный двор оказался на территории земщины, без защиты и материальной помощи. Василий Калугин: В 1574 году во Львове он переиздал свой московский "Апостол" и снабдил этот "Апостол" послесловием. Это послесловие цитировалось тысячи раз исследователями, но, может быть, не всегда точно трактовалось. Я, с вашего позволения, его процитирую. Иван Федоров пишет: "Презельного ради озлобления (то есть, из-за превеликого озлобления) часто случающегося нам не от самого того государя" (то есть, Ивана Грозного - он подчеркивает, что от царя не было никаких обвинений и не было никаких обид), но - "от многих начальник и священноначальник (священноначальники - по-древнерусски имеются в виду церковные иерархи и епископы, это очень важно) и учитель, который на нас зависти ради многие ереси умышляли". Таким образом, Иван Федоров, оказывается, был обвинен в ереси. "Хотяче благое дело в злое превратити и Божие дело в конец погубити". Вот что для него книгопечатание - Божье дело. Это очень важно: "яко же обычай есть злонравных и ненаученных и неискусных в разуме человеков". То есть, его обвиняли люди, с точки зрения Ивана Федорова, не только злонравные (это достаточно общее определение), а вот дальше он довольно точно характеризует своих противников: обвинения шли от "ненаученных и неискусных в разуме человеков". "Ниже грамматические хитрости навыкши" - эти люди ни грамматического искусства не знали, "ниже духовного разума исполнены бывши" - и не были исполнены духовного разума. - "Но втуне и всуе слово зло принесоше. Такова бо есть зависть и ненависть. Сия оба нас от земли отечества и от рода нашего изгнав и в ины страны незнаемы присели". Он был обвинен в ереси. Это совершенно соответствует той культурной ситуации, которая была в России в середине 16 века. Ровно за 10 лет до издания "Апостола", в 1553-1554 годах состоялся знаменитый Собор по делу еретика Матвея Башкина, а закончился он окончательным разгромом нестяжателей в России, лидеров нестяжателей. Михаил Дмитриев, историк: Кто такой Матвей Семенович Башкин? Это незаметный, вышедший откуда-то из провинции дворянин, который находился по долгу службы в Москве, бывал в Кремле. С ним приключается странная история. Он начинает читать Новый завет, читая Новый завет, особенно Апостольские послания, он вдруг впадает, как он сам потом признается, в сомнения и идет к своему духовнику Симеону с недоуменными вопросами. Симеон, выслушав его недоумение, сам приходит в некое смятение, идет к духовнику Ивана Грозного Сильвестру и говорит, что Матвей Башкин, у которого в Москве, как теперь выясняется в ходе предварительного расследования, не такая хорошая репутация, как хотелось бы, задает вопросы, на которые Симеон ответить не может. Какие это вопросы? Это вопросы, которые ставят Симеона перед необходимостью ответить, что именно мирянин должен делать в этой жизни для того, чтобы достичь спасения, что хорошо, а что плохо, что есть зло, что есть добро, как понимать то или иное место из Священного Писания, как понимать заповеди стяжания и нестяжания и так далее. И вот Симеон этими вопросами озадачен, тем более, что Матвей Башкин, когда эти вопросы ему задает, он ему показывает непосредственно цитаты, тексты из Нового завета, из Апостольских посланий, которые его ставят в тупик. Что стоит за этим Матвеем Башкиным, который, видимо, вполне откровенно говорит о своих сомнениях своему духовнику? За этим фактом стоит, во-первых, какая-то интеллектуальная пытливость - это бесспорно. За этим фактом стоит какой-то очень острый или обострившийся в 50-е годы 16 века религиозный интерес. За этим фактом стоит, безусловно, как мы видим, грамотность. Кроме того, за этим фактом странным образом стоит доверие к тем священникам, к тем духовным отцам, которые московское дворянство окружают. И из этого факта видно, что Матвей Башкин вовсе не опасался поделиться своими сомнениями, которые потом были расценены как еретические, с теми, кто его наставлял в этой жизни. Известно, что Сильвестр пожаловался царю, царь в это время был молод, было устроено расследование. Матвей Башкин назвал среди тех, кто его наставлял в так называемой ереси, заволжских старцев - монахов, и среди них такого деятеля эпохи Ивана Грозного - старца Артемия. Потом Матвей Башкин был сослан на покаяние в один из монастырей. Дальнейшая его судьба неизвестна. Есть более позднее свидетельство одного из иностранцев, что в 60-е годы казнили человека по фамилии Башкин, но с другим именем, и мы не знаем, собственно, действительно ли речь идет о Матвее Башкине. Василий Калугин: Старец Артемий, один из лидеров нестяжателей, был сослан в Соловецкий монастырь. Оттуда ему, кстати, удалось бежать в Литву. И Иван Федоров в послесловии, процитированном мною, цитирует старца Артемия и его послание "К люторским учителям", полемическое послание к лютеранам. Этот контекст, контекст борьбы с еретиками совершенно неслучаен и очевиден. Но вот что интересно: Иван Федоров называет своих противников, которые возвели на него клевету. Обычно из этих слов делается вывод о недоверии к печатному станку как таковому. Иван Федоров нигде не пишет о недоверии к печатному станку. Он прямо говорит: его обвинили люди, "неискусные в грамматической хитрости", неискусные в грамматике. Самое удивительное, что Иван Федоров цитирует Максима Грека - скрыто, конечно. Вот эта цитата из "Слов отвещательных об исправлении книг русских" Максима Грека. Максим Грек написал этот текст, уже будучи в заточении в 1540 или 1543 годах, он оправдывается от обвинений в еретичестве. Максим Грек доказывает, что проделал огромную критико-филологическую работу, а он ведь сотрудничал с такими великими итальянскими гуманистами, как Альд Мануций ( это знаменитейший книгоиздатель), он работал с Анжело Полициано, с Марсилио Фичино. И все их гуманистические приемы критики текста он перенес на церковнославянские книги. Вот что он пишет рукописных книгах: "Прочие же все растленне есть (то есть, испорчены) от приписующих ненаученных сущих и неискусных в разуме". Вот что, на мой взгляд, является центральным в этой проблеме. Елена Ольшанская: Русские не любили спорить о вере. Характерен ответ новгородцев шведскому королю Магнусу Эриксону. В 1348 году он шел войной на Новгород и требовал богословских прений. "Ежели хочешь уведать, которая вера лучше, наша или ваша, пошли в Царьград к патриарху, потому что мы приняли православную веру от грек, а с тобою о вере не спорим", - ответили новгородцы. Иван Грозный в русской истории считается исключением из этого правила. Известен его "спор" с чешским пастором Яном Рокитой, который в составе польской делегации приехал в 1570 году Москву. Царь задал Яну Роките 10 вопросов о лютеранстве и просил отвечать на них безбоязненно. Он внимательно выслушал пастора, а затем составил письменное опровержение - "Ответ государев" - который был передан Роките в богатом золоченом переплете. В заключение Грозный строго запретил Роките и его последователям распространять свое учение в пределах Московского царства. Через 10 лет, когда Ливонская война приняла опасный для Москвы оборот, Грозный, ссылаясь на отвернутую москвичами за сто лет до этого Флорентийскую унию, писал польскому королю Стефану Баторию: "Твои вельможи оспаривают у меня Ливонию на том основании, что она входит в состав Римской Церкви, а не Греческой... Но Греческая и Римская церковь не враждебны друг другу... Греческий император и цареградский патриарх вместе с папой римским признали, что римское и греческое вероучение одно и то же". Письмо не помогло, и Грозный отправил посла Истому Шевригина в Италию, просить помощи у папы римского Григория ХШ. В 1581 году, в Москву прибыл член "Общества Иисуса" Антонио Поссевино с предложением принять унию, то есть, объединить церкви. Но русский царь просил сначала помощи в заключении мира, и Поссевино срочно отправился в Польшу. Два его помощника-иезуита оставались в Москве, где их заключили под стражу, не выпускали из дома, а русским было запрещено с ними разговаривать. Поссевино добился для России перемирия на 10 лет и надеялся, что царь выполнит обещание. Он настаивал и убеждал, говорил, что восточный обряд можно оставить без изменений. Но русский царь не собирался идти под власть римского папы. "Ты говоришь, что вера греческая и римская - одна вера, - ответил он Поссевино. - Но греки для нас не Евангелие. Мы верим Христу, а не грекам". Настойчивость итальянца рассердила Грозного, и он назвал папу римского волком, чем очень обидел гостя, но потом поправился и заметил, что имел в виду не папу Григория, а "папу, не следующего христовому учению... Государь ласково положил руку на Антония, отпустил его милостиво и приказал чиновникам отнести к нему лучшие блюда стола царского", - так рассказывает эту историю Карамзин. Виктор Живов: В соседней Польше протестантство в 16-17 веке делало громадные успехи. Там протестантская община была сильной, влиятельной и важной. Что касается протестантского прозелитизма, направленного на Москву, вроде бы ничего такого мы не знаем. Католический прозелитизм был. Во всяком случае, католики в 16-17 веках постоянно строили какие-то планы присоединения Московии к своей религии. Протестанты, насколько я знаю, никаких таких планов не строили, и в этом смысле прямой угрозы не было. Были ли здесь, действительно, "протестантствующие люди" или их более или менее конструировали иосифляне, потому что им нужна была ересь, с которой они хотели бороться и, соответственно, они изображают в качестве ереси то, что существовало в рамках тогдашнего православия. В любом случае, никаких протестантствующих масс в Московской Руси не было - в отличие от соседней Польши. Михаил Дмитриев: Возьмем 80-е годы 16-го века. В украинско-белорусских землях разражается духовный кризис. В чем этот кризис выражается? В том, что горожане или жители предместий таких городов, как Владимир Волынский, или Вильно, или Львов, или Луцк вдруг начинают выражать очень острое недовольство тем, как течет церковная жизнь. И они при помощи восточных патриархов добиваются совершенно особого положения для созданных ими церковных братств. Церковь, говорят они, - это собрание верных, или вся церковь - это большой собор. То есть, они ставят вопрос о том, что именно миряне - а не духовенство - должны играть роль лидеров и роль, если хотите, руководителей церкви, так, как они это понимают. Для них это был фундаментальный вопрос, это был вопрос о том, что они будут делать не в этой жизни, а что они будут делать потом - в вечности. Иерархи западно-русские и украинско-белорусские очень были этим обеспокоены, и в ответ на вызов, брошенный мирянами, начали искать такое решение, при котором можно сохранить, с одной стороны, авторитет и власть церкви, а, с другой стороны, верность тем традициям, которые им представлялись единственно возможными. Именно в ответ на этот религиозный кризис, в ответ на это соперничество, если хотите, или взаимное непонимание между иерархами и мирянами, рождается инициатива, рождается идея того, что преодолеть этот кризис можно только тогда, когда иерархия и вместе с ней вся церковная организация украинско-белорусских земель перейдет под юрисдикцию Римской курии. Из этого родилось посольство, которое отправлено было в 1595 году в Рим, а дальше начинаются в высшей степени замечательные человеческие истории, потому что посольство возглавили два епископа, один из них Кирилл, епископ Луцкий, другой Ипатий, епископ Владимирский. И эти люди вместе с двадцатью сопровождающими прибыли в Рим с намерением разговаривать, вести переговоры о том, какой должна быть уния, каким должно быть объединение западной и восточной церкви. Когда они оказываются в Риме, их просто ставят перед фактом, что уния не может быть ничем иным, как прямым и фактически безоговорочным признанием папской власти, примата власти Рима в христианской церкви. И вот с этим результатом они возвращаются в украинско-белорусские земли. В конце 16 века в одном из углов восточной Европы столкнулись две культуры, две, если хотите, цивилизационные традиции, которые, на первый взгляд, вздорили, но друг друга понимали, а на самом деле они друг друга не понимали. Елена Ольшанская: После отъезда Ивана Федорова в Литву московская типография продолжала свою деятельность. В 1568 году мастер Невежа (Андроник) Тимофеев и Никифор Тарасиев издали "Псалтирь". Они использовали те же шрифты, что и Федоров, но отказались от принципов исправления текста. После опричнины Грозный распорядился перенести типографию из разоренной Москвы в свою опричную столицу - Александровскую Слободу. "Хотя московская типография, переведенная в Александровскую Слободу, еще напечатала Евангелие, - пишет Карамзин, - но царь уступил славу издать всю Библию волынскому князю Константину Константиновичу, одному из потомков Св.Владимира. Сей князь, ревностный сын нашей церкви, с любовию приняв изгнанника Ивана Федорова, завел типографию в своем городе Остроге; достал в Москве (чрез государственного секретаря литовского Гарабурду) полный список Ветхого и Нового завета, сверил его с греческою Библиею, присланною ему от Иеремии, патриарха константинопольского, исправил (посредством некоторых филологов) и напечатал в 1581 году, заслужив тем благодарность всех единоверцев". Виктор Живов: Царствование Ивана Грозного, во всяком случае, вторая его половина, не благоприятствовала плавному нарастающему культурному прогрессу. Иван и его окружение искали врагов. Когда ищут врагов, всегда находят врагов. Видимо, в результате такого рода процессов Иван Федоров и оказывается вынужден уехать из Москвы, соответственно, книгопечатание на некоторое время сворачивается, потом все-таки достаточно быстро возобновляется. И в первой половине 17 века начинается борьба с книгами, так называемой литовской печати, то есть, напечатанными вне Московской Руси. В отличие от правильной Москвы, там есть что-то неправильное, и так далее. То есть, происходит и процесс культурного размежевания, но и процесс влияния одной культуры на другую. Василий Калугин: Иван Федоров сменил за свою жизнь четыре типографии, работал в Москве, во Львове, в Остроге (в имении князя Константина Константиновича Острожского, покровителя православия и православной культуры). Достаточно сказать, что он занимался не только типографской деятельностью, но и пушкарским делом. И между прочим, он изобрел многоствольную мортиру с взаимозаменяемыми частями. В 1569 году Иван Федоров издает в имении Великого гетмана Литовского Григория Ходкевича Учительное Евангелие, а потом, спустя некоторое время ему приходится перебраться во Львов, где он организует первую на Украине славянскую типографию. Гетман Ходкевич предложил Ивану Федорову оставить типографское дело, оставить издательское дело, предложил поселиться в имении и спокойно заниматься хозяйством. И вот что Федоров отвечает: "Не пристало мне плугом или посевом семян жизнь свою коротать. Ибо есть у меня вместо плуга искусство, орудие для работы. А вместо хлебных семян я должен духовные семена по вселенной сеять и всем по порядку раздавать духовную пищу". Вот цель его жизни, цель творчества - духовные семена по вселенной рассевать и всем по чину раздавать духовную пищу. И дальше он пишет в послесловии ко львовскому Апостолу 1574 года: "По милости пана Григория Ходкевича всем необходимым для жизни, пищей и одеждой я был обеспечен, но все это я ни во что не ставил, не хотел богатства, хотя оно в изобилии стекалось. Не по сердцу оно мне было. Но предпочел всякие огорчения и беды претерпевать (а огорчения и беды связаны с переездом во Львов), чтобы распространять слово Божье и свидетельство Иисуса Христа. Ибо наш удел со смирением просить и пытаться, а Божий - миловать и совершать". Иван Федоров умер 5 декабря 1583 года. Похоронен в Онуфриевом монастыре во Львове. Там написано так: "Печатник книг доселе невиданных". Вот кто такой Иван Федоров. И последнее, что я в заключение хочу сказать - Иван Федоров является издателем двух азбук. Иван Федоров автор первой сохранившейся азбуки, опубликованной в Львове 1574 году, а впоследствии он опубликовал азбуку в 1578 году в Остроге у князя Константина Острожского. Азбуки Ивана Федорова - это первые печатные древнерусские учебники, предназначенные для воспитания детей. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
